Владеть душой послушливой моей.

И песню – не прервать, не приглушить;

Под сводом охраняющей листвы

Ты, юность, будешь вечно молода;

Любовник смелый! Никогда, увы,

Желания тебе не утолить,

До губ не дотянуться никогда!

III

О вечно свежих листьев переплет,

Весны непреходящей торжество!

Счастливый музыкант не устает,

Не старятся мелодии его.

Трикрат, трикрат счастливая любовь!

Не задохнуться ей и не упасть,

Едва оттрепетавшей на лету!

Низка пред ней живая наша страсть,

Что оставляет воспаленной кровь,

Жар в голове и в сердце пустоту.

IV

Кто этот жрец, чей величавый вид

Внушает всем благоговейный страх?

К какому алтарю толпа спешит,

Ведя телицу в лентах и цветах?

Зачем с утра свой мирный городок

Покинул сей благочестивый люд —

Уже не сможет камень рассказать.

Пустынных улиц там покой глубок,

Века прошли, века еще пройдут,

Но ни души не воротится вспять.

V

Высокий мир! Высокая печаль!

Навек смиренный мрамором порыв!

Холодная, как вечность, пастораль!

Когда и мы, дар жизни расточив,

Уйдем бесследно – и на смену нам

Придет иная скорбь и маета,

Тогда, не помня о минувшем зле,

Скажи иным векам и племенам:

«В прекрасном – правда, в правде – красота;

Вот все, что нужно помнить на земле».

Цветок, расцветший в трещинке

Альфред Теннисон

Перевод Софьи Анджапаридзе

Я вытащу тебя из тесноты,

Цветок, расцветший в трещинке, в стене,

Возьму в ладонь упругий стебелек,

Цветочек, если бы я мог

Понять, что значат стебель, корень, ты,

Что Бог и люди, стало б ясно мне.

Chanson d’Aventure

Клайв Стейплз Льюис

Перевод Николая Эппле

Я слышал птичью песнь в Аллее Аддисона:

«Уж больше не падет листва с древесной кроны,

И дождь на этот раз побеги не побьет,

Ведь лето, наступив, теперь уж не пройдет.

И времени поток в течении своем

Уж не обманет нас, сменяя день за днем.

И, закружив, их бег вновь нас не приведет

К постылой осени, к годам прибавив год.

Теперь, на этот раз – цветы в саду пророчат —

Круг разомкнется, сгинет чад, что нас морочит.

Не раз обманутый, все ж сердце отвори ты.

Прыг-прыг, чирик-чик-чик, спеши, врата открыты!»

Правдивей эта песнь, чем ведать птица может.

Но все же пенье делу не поможет.

Последний пассажир

Клайв Стейплз Льюис

Перевод Николая Эппле

Чернело небо, и дождя густела пелена,

Стояли Ноя сыновья в ковчеге у окна.

Все звери были уж внутри, вдруг Иафет вскричал:

«Глядите, вон еще один в ковчег к нам постучал».

«Пускай стучит, – ответил Хам, – пусть тонет, что с того?

Мы переполнены, у нас нет места для него».

«Но как же грозно он стучит! – воскликнул третий брат. —

Копыта на ногах, а сам струит он аромат».

«Эй, тише, братья, – Хам шепнул, – не надо так шуметь!

Отец услышит – снова нам придется попотеть».

Из трюма вдруг, из глубины, раздался Ноя глас:

«Какой-то зверь стучит, его впустите сей же час!»

И Хам, дав братьям знак молчать, отцу ответил так:

«То Сим колотит в борт ногой, он чинит свой башмак».

«Но этот шум на звон копыт похож!» – воскликнул Ной.

А Хам: «То капель перестук, ведь дождь идет стеной».

И Ной на палубу вскочил, вгляделся в ночи тьму,

И сник, и на колени пал, и бороду рванул:

«Нет, поздно, ждать он не привык, шаги уж не слышны,

Что ж, дело славное сейчас свершили вы, сыны!

И даже если б я сумел догнать его теперь,

Пренебреженья не снесет сей чудный, гордый зверь.

О дивный, одинокий гость, из-за моих детей

Бродить средь бурь ты обречен без стойла и яслей.

О гневный храп, священный пыл, о золото копыт,

О гривы бурный водопад, точеных ног изгиб!

Пролягут раны глубоко по всем сердцам людей,

Доколе вновь он низойдет до стойла и яслей.

И темен, труден будет путь, которым мы пройдем,

Без сил увянем, как цветок, что стебля вдруг лишен.

Хам, в поношенье ты рожден, – сурово Ной изрек, —

Твоя вина, что не вошел в ковчег Единорог 11».

11 В христианской средневековой традиции Единорог нередко символизировал Христа.

Анонс и программа лекций памяти

Т. С. Элиота, 1982

Об авторе

Антоний

(в миру Андрей Борисович Блум, 1914–2003),

митрополит Сурожский.

Родился в Швейцарии в семье российского дипломата, раннее детство провел в Персии. Оказавшись в эмиграции после революции в России, семья несколько лет скиталась по Европе, а в 1923 г. осела во Франции. В 1938 г. окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. В 1939 г., перед уходом на фронт хирургом французской армии, тайно принес монашеские обеты; в мантию с именем Антоний был пострижен в 1943 г. Во время немецкой оккупации – врач в антифашистском подполье. После войны продолжал медицинскую практику. В 1948 г. был призван к священству, рукоположен и направлен на пастырское служение в Англию. С 1956 г. – настоятель патриаршего храма Успения Божией Матери и Всех святых в Лондоне. Епископ Сергиевский (1957), архиепископ вновь образованной Сурожской епархии Британских островов и Ирландии (1962), митрополит Сурожский (1966) и Патриарший