Поскольку я не надеюсь

Поскольку я не надеюсь вернуться

Ревнуя дарам одного и размаху другого

Я не желаю желать ничего из этого изобилья

(Станет ли старый орел испытывать крылья?)

Стану ли я скорбеть

Об иссякшей силе обыкновенного царства?

Поскольку я не надеюсь увидеть снова

Дряхлую славу определенного часа

Поскольку могу судить

Поскольку знаю что не желаю знать

Удостоверяемой непродолжительной власти

Поскольку мне не пить

Здесь, где деревья цветут и бьют родники,

ибо здесь ничто не снова

Поскольку я знаю что время всегда время

И место всегда и только место

И действительное действительно только на это время

И только для этого места

Я радуюсь, что вещи суть как они суть и

Отворачиваюсь от светлого лика,

Отворачиваюсь от голоса

Ибо я не надеюсь сюда вернуться

Итак я радуюсь, имея в виду построить нечто

В основание радости

И молиться Господу чтобы смилостивился Он над нами

И я молюсь чтобы мне не забыть

Все о чем я слишком много с собой говорил

Слишком растолковал

Ибо я не надеюсь сюда вернуться

Пусть эти слова ответят

За то что сделано и не будет делаться снова

Пусть не будет суд над нами слишком суровым

Ибо эти крылья уже не крылья какие полет раскрывал

А простые опахала продолжающие биться

В воздухе который стал окончательно сух и мал

Меньше чем воля и суше

Научи нас трудиться и не трудиться

Научи нас сидеть и слушать.

Моли о нас, грешных, ныне и в час нашей смерти 3

Моли о нас ныне и в час нашей смерти.

II

Госпожа, три белых леопарда сидели

под можжевеловым деревом

В прохладе дня, наевшись до насыщенья

Моими икрами сердцем печенью и всем

содержимым

Полостей внутри моей кожи. И Господь сказал

Эти ли кости оживут? 4 Эти

Кости оживут? И то, что осталось

Внутри костей (сухих костей), говорит пощелкивая:

В силу милости Госпожи этой

И в силу ее изящества, и в силу

Того, что она почитает Деву молитвенным

созерцанием,

Мы сверкаем великим блеском. И я, невидимый здесь,

Предаю дела мои забвенью и любовь мою

Потомству пустыни и плодам тыквы.

Это быть может покроет

Потроха мои, жилы глаз и несъедобные части

Отброшенные леопардом. Госпожа отрешенья

В белом облачении, для молитвы, в белом облаченье.

Белизна костей отплата забвенью.

В них жизни нет. И я, как я забыт,

И хочу быть забыт, так я желал бы забыть,

Вот так; в преданности и собранности у цели.

И Господь сказал

Слово свое ветру, единственно ветру, ибо единственно

Ветер выслушает. И кости запели защелкали

Стрекотом кузнечика и так сказали

Госпожа молчания

В скорби и мире

Пронзенная пречистая

Роза памяти

Роза забвения

Изнуренная и жизнь подающая

Страждущая бесстрастно

Единая Роза

Ныне стала Садом

Где всей любви венец

Простым страданьям

Любви неутоленной

И горшим страданьям

Любви утоленной

Конец бесконечного

Пути к Не-концу

Решенье всего что

Неразрешимо

Речь без слов и

Слово не из речи

Матери слава

О чудном Саде

Где всей любви венец.

Под можжевеловым деревом кости пели,

разметанные и сверкающие

Мы рады, что нас разметали, мы слишком мало

добра принесли

друг другу,

Под деревом в прохладе дня, в благодати песка,

Забыв себя и друг друга, соединясь

В покое пустыни. Это страна, которую нам

Разделят по жребию. И ни разделенье ни единенье

Ничего не значат. Это страна. Это наше наследство.

III

На первом повороте второй ступени

Я обернулся и внизу увидел

Ту же форму вьющуюся у перил

Под завесой нечистых испарений

В схватке с дьяволом лестницы; тот имел

Скверное лицо надежды и паденья.

На втором повороте второй ступени

Я оставил их виться и внизу увидел:

Лиц не было. Пролет был темный и шаткий,

Щербатый, скользкий, как рот неряшливого старика

Или зубастая глотка дряхлой касатки.

На первом повороте третьей ступени

Было прорезное окно, разбухшее как смоква,

А выше боярышник в цвету и пастушеская сцена

Кто-то широкоплечий в зеленом и голубом

самозабвенно

Чарует древней флейтой майский дол.

Темной прядью играет ветер, темные пряди

от губ отводит,

Чудесные темные цвета сирени;

Отвлеченье, музыка флейты, взмах, вздох ума

на третьей ступени

Слабей, слабей; сила сверх надежды и паденья

На третьей ступени.

Господи, я недостоин

Господи, я недостоин

но скажи только слово 5.

IV

Кто шел между лиловым и лиловым

Кто шел во всей

Разнообразной зелени разнообразных ветвей

В белом и голубом, в Марииных цветах,

Беседуя о пустяках

В неведении и знании вечной печали

Кто шел среди всех, кто шли и молчали,

Кто силу рождал в источниках и чистоту в родниках

Сделал прохладной сухую скалу и прочным песок

В синеве колокольчика, в синем цвете Марии

Sovegna vos 6

Это годы идут между всем, унося

Смычки и флейты свои, обновляя

Того, кто проходит сквозь время, между сном

и бденьем, одетый

В складки белого света, ниспадающего, льнущего,

падающего.

Новогодья идут, обновляя

В ярком облаке слез годы свои, возобновляя

В новой строке древний ритм. Спаси

Время. Спаси

Неизвестное зрение сновиденья

Самоцветного Единорога в золоченом возке[72].

Тихая сестра в белом и голубом

Между тисами, за садовым божком,

Чья флейта не