Работу ни я, ни Юи сейчас не найдем. Да и времени на нее у нас нет.

Я невесело усмехнулся. Какой-то я неправильный попаданец. Другой бы на моем месте уже вовсю владел какой-нибудь глобальной корпорацией — оружейной там, социально-сетевой или игровой… на крайний случай бы книгу-бестселлер написал. Или хотя бы завод завалящий в наследство получил… или песни начал записывать…

Нет.

И не то чтобы я не пытался.

Но этот мир на несколько сотен лет старше, чем мой родно… мой первый мир. Большинство культурных ценностей, образцов творчества, картин, фильмов, музыки из моего здесь тоже присутствовали. Страны и даже исторические личности, до определенного момента, те же. Наследства мне — из нижней-то планки среднего класса — очевидно, не перепало. Технологии значительно опережали мое время. И, наконец, писателя из меня тоже не вышло… ну, я уже говорил.

Да и, самое главное, все свое время я посвящал тренировкам, учебе, самомотивации и подготовке к будущему.

Вот и подготовился.

И, что самое смешное, я ЗНАЛ простое решение.

Возможно, мне откажут, возможно, не потянут, но без попытки — не узнаешь.

В конце концов, за все двенадцать лет я ничего не просил…

Так почему же это так сложно⁈

Переступить через свою, совершенно нелепую, не к месту, гордость, и просто…

Попросить своих родителей помочь?

Глубоко и судорожно вдохнув, я постучался на кухню. Отец приветливо помахал рукой, мама улыбнулась — последнее время мы ладили лучше, она не могла нарадоваться на самостоятельного, умного не по годам и целеустремленного сына.

Я шумно выдохнул. Мне предстоял нелегкий разговор…

* * *

Глава 5

Часть III

Субботний вечер прошел будто отражение вечера пятницы, только в кривом зеркале. Я привел Юи домой, родители познакомились с ней, задали несколько вопросов. Часть вопросов была по теме, часть вопросов даже касалась демонстрации причуды Юи… часть вопросов была неуместной и вызывала «испанский стыд», но, думаю, зная мою мать, было бы невероятно недальновидно иметь надежду, что она не будет спрашивать про наши отношения.

Поначалу я, конечно, хотел просто одолжить денег. Но не преуспел, чему не особо удивился… проклятый возраст, чтоб его. Бесит.

Родители подумали. Родители посмотрели свои счета в банке. Отпустили Юи, она им понравилась… понравились ли мои родители Юи, я так и не понял, потому что Кодай отнеслась к этому визиту как к опасной, сложной и крайне важной секретной миссии, и весь вечер была еще более… Юи.

Безэмоциональная, суровая и тихая, что твое дерево в тайге.

Когда она ушла, посовещавшись, предки дали добро.

Я был… рад. И, возможно, даже счастлив, как самый обычный мальчишка.

Только подарок нестандартный.

В воскресенье я сопроводил Юи на тренировку, и до нее, кажется, только в этот момент дошло, что суббота не была простым жестом вежливости и что я вообще сделал. И зачем.

Утро понедельника началось еще более странно: с того самого утра, когда еще темно и суперзлодеи шастают по улицу, прямо на крыльце своего многоквартирного дома, направляясь на пробежку… я обнаружил некую молодую будущую героиню, которая, немного запыхавшись и нервничая…

Я даже не знаю, как сказать-то.

Лучше бы она мне в любви призналась, вот серьезно. Тоже не знаю, что с этим делал бы, но этого хотя бы ожидать можно было…

Не-е-е. На пороге отчего дома я встретил Юи Кодай, которая на полном серьезе, ну, почти на полном, попыталась принести мне вассальную клятву.

Как своему сюзерену.

Как, блин, делали самураи пять веков назад.

Йоко, блин, Кодай, ты что своей дочери в детстве читать-то давала⁈

Угрозами и бессильным потрясанием рук в воздухе удалось загнать Кодай обратно к ней домой — досыпать. Однако день, уже начавшись странным, таким и остался, и Юи оказалась неожиданно тверда в своем решении стать моей… господи, да кем ты вообще хочешь стать-то⁈ Кем угодно, как прикаже… да типун тебе в рот, Кодай, я не из тех людей, которые хотят доминировать над двенадцати… что значит «я подрасту⁈» Да что ты там читаешь, блин, в своем доме⁈

Но…

Самурая в юбке было не остановить. Серо-голубые глаза смотрели твердо и решительно.

Что, впрочем, меня удивляет-то? Я ведь уже знаю, что она упорная. Знаю и ценю.

В общем, я… я в ответ предложил обычную дружбу и боевое товарищество. И равноправное партнерство.

Что еще оставалось-то?

* * *

Спустя еще месяц — в августе — стало очевидно, что незримая граница… эдакая стена или там ущелье, между мной с Юи и остальными одноклассниками, никуда пропадать не собирается.

Не то чтобы я собирался что-то с этим делать или хоть как-то был против, впрочем.

Юи повадилась проводить рядом со мной максимум времени. На уроках она теперь сидела за соседней партой, на переменах тихонько топала за мной хвостиком. В силу обстоятельств, в этом мире я «вырос», мягко говоря, не самым общительным человеком, и, будь это кто-то другой, наверняка бы раздражался.

Но это была Юи, которая большую часть времени молчала, не отсвечивала и была милой, умной и старательной, так что мы ладили.

Что же касается остальных ребят… у меня, очевидно, не было ни общих тем для разговора, ни схожих интересов, ни, собственно, заинтересованности в них самих. Одна лишь Кодай, будто та самая иголка в стоге сена, блестела среди серых и скучных ребят… воткнувшись мне по самое… кхм, не суть.

Другие же ученики будто подсознательно чувствовали, что я отличаюсь — сильнее, взрослее. Дисциплинированнее. Ну а мой неслучившийся вассал так и так постоянно была рядом и потихоньку «пропитывалась» подобным — правильным, на мой взгляд — отношением к жизни.

И не сказать, чтобы среди учеников я не видел кого-то, кто потенциально мог стать героем — Химари, например, Харуки или… тот парень с когтями, не помню, как его зовут… Да даже самый странный человек на свете, которого я пока только видел!

Парень по имени Ямато, голова которого выглядела как… одно большое, прямо-таки здоровенное глазное яблоко! Я наблюдал за ним два месяца, но так и не понял, как и куда он ест. Или чем говорит. Или как люди с ним нормально общаются. Но даже его причуда, и та вполне…

В общем, любой бы из них, если судить чисто по причуде, мог бы стать героем.

Однако в них не было главного: мечты, упорства, силы духа.

Или, на худой конец, желания помогать