Проклятый Леметр! Он отнял у нее все: силу, грацию, дом, любимого мужчину. Вместе с гневом вернулась и тоска по Тристану. А боль потери, в свою очередь, усилила гнев. Анна застонала. На сантименты у нее сейчас нет времени. Она снова взялась за поводья. Лошадь тронулась. И на этот раз карета пришла в движение. Колеса заскрипели по гравию.

Слышали ли шум в шато? Вот бы у нее была карета, которая ехала как по шерсти! Графиня пустила лошадь в обход замка. Если бы она поворачивала слишком часто, жандарм у входа мог бы ее заметить.

Над окнами первого этажа на песчанике были высечены лица: портрет слепого Гомера. Рядом с ним на Анну свысока смотрел Шекспир. Дюма украсил дом великими поэтами истории.

Карета подъехала к задней стороне здания. Здесь на фасаде красовался лик Вольтера. Рядом с ним… Анна вздрогнула. Это был сам Дюма. Не из песчаника, но из плоти и крови, стекавшей у него по лицу. Верхняя часть туловища перевесилась через подоконник. Писатель вот-вот упадет и разобьется насмерть.

Жандарм добрался до зала «фабрики романов». По паркету загремели столы и стулья.

«Он думает, я прячусь под мебелью», – подумал Александр. Ему хотелось удовлетворить собственное честолюбие, и он крепко сжал рукоятки сабель. Настало время постоять за себя. Писатель подошел к окну, поднял сначала один, а потом другой клинок над головой и рубанул ими по лепнине. Штукатурка раскрошилась под его ударами. В воздухе заклубилась пыль, а мелкие обломки упали на пол.

– Стоять! – раздался голос из «фабрики романов».

Снова послышалось, как кто-то двигает столы.

Александр обрушил на штукатурку еще один удар. Образовавшегося отверстия должно хватить. На большее нет времени.

Обеими руками он протиснулся в окно, просунул наружу грудь и втянул живот.

Прогремел выстрел. Штукатурка откололась и полетела Александру в лицо. Он почувствовал укол боли – ничто по сравнению с тем, что ожидало его, когда он окажется внизу, на земле. Но другого выхода не было. Писатель чувствовал, как пот стекает у него по лбу. Кто-то схватил его сзади за сюртук и попытался оттащить назад.

Тут Дюма увидел, как за угол здания завернула карета. На козлах сидела графиня. Она посмотрела на него с негодованием и беспокойством, как и всегда.

– Сюда! – крикнул писатель.

Поняла ли она его, он не узнал, потому что руки рванули его за одежду и потащили обратно в Chambre mauresque.

Александр шагнул назад, ударился обо что-то мягкое. Раздался возмущенный крик. Хватка ослабла.

Одним махом Дюма протиснулся сквозь разбитую лепнину. На мгновение у него закружилась голова. Затем он спрыгнул.

Дюма с грохотом упал на крышу ландо. Карета покачнулась. Кузов прижало к ободьям. Потом повозка снова поднялась.

– Пошел! – Анна дернула поводья.

Но лошадь по-прежнему бежала неспешным шагом. Из замка доносились крики. Снова прогремел выстрел. Слева от нее взбрызнули камешки.

– Быстрее! – Запачканное кровью лицо Дюма оказалось рядом с ней. Почему от него так пахнет штукатуркой?

– Быстрее! – рявкнул Дюма на ухо Анне.

Позади послышались торопливые шаги. Мужские голоса выкрикивали приказы.

Дюма свалился с крыши кареты на козлы. Он чуть не столкнул Анну со скамьи, однако успел схватить графиню за руку и удержал на месте. Он вырвал поводья у нее из рук и ударил ими: кожаные ремешки опустились на круп лошади. Наконец животное пустилось рысью. Шаги преследователей остались позади. Анна огляделась. Было видно двух жандармов. Они бежали обратно к шато. Полицейские быстро догонят их на своей карете.

Ландо нырнуло под низко нависшие ветви дубов. Листва разлеталась под копытами. Дюма свернул с дороги и, проскочив между двумя могучими стволами деревьев, поехал прямиком в лес, к скале. Но прежде чем карета успела разбиться о гранит, Дюма направил лошадь влево. Под ветвями деревьев оказалась широкая тропа. С подъездной дороги ее не было видно. Они объехали скалу, и там, в середине утеса, им открылось свободное пространство, достаточно широкое, чтобы туда могла заехать карета.

– Это небольшое укрытие я устроил для того, чтобы прятаться от людей, считающих, будто я должен им деньги, – объяснил Дюма.

Он поднялся с кóзел, потянул лошадь за поводья и направил испуганное животное между скалами.

Анна втянула голову в плечи. Экипаж окружила тьма. Через несколько небольших отверстий в скале проникал свет. Жандармы не заставили себя долго ждать. Карета полицейских на большой скорости пронеслась мимо укрытия.

– Иногда, – сказал Дюма, – стоит остановиться на краю дороги и посмотреть, какие скрытые сокровища может предложить лес. Вы не находите?

Глава 19. Париж, декабрь 1851 года

Париж изменился до неузнаваемости. Столица французов походила на своих жителей. Она либо подставляла щеку для поцелуя, либо хищно скалила зубы. На сей раз это были зубы.

Все прохожие и упряжки исчезли. Анна и Александр ехали по пустым бульварам, как по театральному закулисью после того, как актеры покинули сцену. Но художники-оформители все еще работали.

Мужчины в рабочей одежде, женщины в грязных фартуках, мальчишки в рваных штанах и горожане без шляп возводили баррикады. Искать камни и деревянные балки им пришлось недолго. Перестройка города бароном Османом шла полным ходом, и повсюду валялись груды хлама: внутренности старых парижских домов, которые вырвали и свалили в горы мусора. Теперь они снова послужат цели.

Воздух наполняли стук, грохот и крики. К домашнему аромату, поднимавшемуся из каминов, примешивался резкий запах больших костров.

Александр направил карету вокруг баррикады и остановился рядом с мужчиной в форме в синюю полоску. Тот держал в руках ружье и возился с затвором.

– Что здесь происходит, друг мой? – крикнул Александр вооруженному.

– Разве вы не слышали? – спросил мужчина.

– Я только что прибыл в город, – неопределенно объяснил Александр.

– На передовице в газете написали, что представитель планирует государственный переворот. И теперь этот кошмар стал явью. Луи Наполеон распустил Национальное собрание и бросил представителей оппозиции в тюрьму. Но я скажу вам одно, месье: у этого проходимца ничего не выйдет. Во всяком случае, до тех пор, пока я могу держать ружье.

– Значит, автор статьи был прав? – Александр не мог понять, для каких политических интриг кто-то решил воспользоваться его безобидной газетой.

– Ходят слухи, что парламент хотели распустить только через несколько месяцев, – сказал он. – Но автор этих строк не оставил Наполеону выбора. Его план раскрыли. Если он хотел добиться успеха, больше ждать было нельзя. Теперь вы понимаете, что происходит в Париже. Все как в 1848-м! Если вы друг