Будучи сыном британского дипломата, он, помимо английского, говорил на немецком, французском, итальянском и немного на испанском языках. Правда, его отец проиграл свой пост вместе с наследством сына. Но никто не мог отнять у Бена языки, которыми он владел.

– Signori, disturbi?[48] Vous avez fair un peu perdu?[49] Kann ich Ihnen helfen?[50]

Чаще всего посетители испытывали огромное облегчение, встретив проводника, говорящего на нескольких языках. Они всецело доверялись Саймсу. Это работало даже с англичанами, прибывшими из сельской местности. Лондонцы, напротив, избегали Саймса. Они отличались подозрительностью и скупостью. Даже такой обаятельный человек, как Бен Саймс, не мог пробудить в них желания приобрести что-нибудь на Всемирной выставке.

Водя своих жертв по Хрустальному дворцу, он всегда старался заговорить с мужчинами. У них денег водилось больше.

– Видите это чудо техники? Лодка, которую можно наполнить воздухом. Она плавает на самых высоких волнах. С таким судном Наполеон бы выиграл Трафальгарское сражение[51].

Разумеется, такое Саймс говорил только гостям из Франции. Испанцам он рассказывал про триумф Армады, если бы у нее были эти так называемые надувные лодки. Голландцам расписывал победу в сражение при Доггер-банке[52]. Швейцарцам… Со швейцарцами было сложнее.

Бен Саймс проявлял удивительную находчивость, и поэтому, увидев лишь первый предмет выставки, посетители часто сразу задавали вопрос:

– Можно ли купить эту лодку, наполняемую воздухом? Где они продаются?

Тогда Саймс уверял, что ему нельзя об этом говорить. Мужчины сразу доставали кошельки, набитые так туго, что было видно, как натянута кожа. Остальное было проще простого.

Бен Саймс называл цену – и немалую! Как-никак это одна из первых моделей. Однако он добавлял, что сделка не может состояться до закрытия Всемирной выставки, ведь другим посетителям тоже хотелось посмотреть на удивительные изобретения.

Вот он, решающий момент.

Некоторые – их было немного – отступали, пожав плечами. Они всегда соблюдали правила и законы, и даже выдумки какого-то незнакомца были не исключением.

Другие веровали в силу денег. Они вытаскивали банкноты и протягивали Саймсу, сжимавшему их в своих паучьих пальцах. Он обязательно проследит, чтобы это чудо техники не продали кому-то еще.

Уловка срабатывала так часто, что Саймс начал сомневаться в здравомыслии окружающих. Бывало, мужчины не попадались на удочку: надувная лодка оставляла их равнодушными. Тогда ловкий проводник показывал дамам картину с бабочкой из Лондона, отчего женщины приходили в восторг. Всем хотелось забрать с собой какую-то диковинку. Все посетители выставки были одинаковыми, откуда бы они ни прибыли: из региона, где протекал Мозель[53], Луара[54] или Гвадалквивир[55].

Этот мужчина пришел один. На нем были брюки в полоску и черный сюртук, а под ним – белая рубашка со стоячим воротником и черный шелковый галстук. На голове у него красовался очень высокий цилиндр, из-за своих размеров выглядевший странно. От мужчины пахло деньгами и какими-то необычными духами.

Какой он национальности? Вот что нужно выяснить, чтобы опутать жертву своими сетями. Он искоса наблюдал за посетителем, листая газету. Лучше бы этот человек оказался французом. Ныне они становились легкой добычей. Французы без конца говорили о государственном перевороте, потрясшем Париж на прошлой неделе. Лондонские газеты тоже печатали статьи и комментарии о Луи Наполеоне, который лишил власти парламент, а затем направил армию против протестующих граждан. Бои велись прямо на улицах французской столицы. Журналист The Illustrated London News[56] отметил, что для Франции это дело обычное. Сражаться на баррикадах для парижан – то же самое, что для британцев играть в поло.

Саймс восхищался Луи Наполеоном. Этот человек вмиг захватил целый город. Когда-нибудь и он, Бен Саймс, сможет похвастаться большим уловом. Когда-нибудь…

– Вы следите за мной? – Его жертва стояла прямо перед ним.

Черт побери! Казалось, незнакомец прочитал его мысли.

У мужчины был французский акцент. К счастью, теперь Саймс знал, как подступиться к этому гостю.

– Месье! – обратился он к мужчине и зашуршал листами, неторопливо складывая газету, чтобы выиграть время. – Я разглядывал ваш изысканный и современный наряд. Вы часом не из Парижа? Простите, если я уставился на вас, месье.

– Леметр, – не кланяясь, представился мужчина.

Назвавшись именем последней жертвы, Бен снял берет из зеленого твида, предназначенный для игры в гольф.

– Вы знаете, где я могу найти проводника? – спросил незнакомец. – Я кое-что ищу.

Бен обратил внимание на его сухое лицо. Во Франции мужчины тоже пользуются косметикой?

– Вам повезло, месье Леметр, – ответил Бен. – Все официальные проводники уже заняты.

Лицо француза расплылось в улыбке. Этот человек сразу приглянулся Саймсу. Несомненно, это ничего не меняло: он все равно собирался его обобрать. Бен считал до трех. Затем гость должен был задать вопрос, который Саймс и пытался взрастить в нем своей фразой.

Раз. Два.

Три.

– Почему же мне повезло? – спросил француз. – Вы говорите, что проводников больше не осталось.

Саймс мысленно вторил французу. Эти слова он слышал на всех существующих языках, поэтому легко нашелся с ответом:

– Потому что эти проводники все равно недостаточно хороши для такого опытного путешественника, как вы. По счастливой случайности, я один из хранителей этой скромной выставки. Позвольте мне лично показать вам чудеса Хрустального дворца.

– Сколько это будет стоить? – спросил Леметр.

– Не считая вашего времени? Нисколько, – объяснил Бен. – У меня выходной, и я с превеликим удовольствием показываю гостям из других стран, как мы, англичане, постарались, чтобы устроить выставку.

Месье Леметр сказал, что теперь он согласен, ему и правда благоволит фортуна.

«Фортуна, – задумался Саймс. – Надо взять себе на заметку».

Он не сразу повел посетителя к надувной лодке. Идти прямо к цели присуще американцам. Французы были ценителями драматургии. С изящной экспозицией, длинным вторым актом и, наконец, кульминацией и катарсисом.

Но в этот раз все шло не так, как обычно.

Они начали с каноэ североамериканских индейцев, висевшего на канатах над головами посетителей. На носу и корме были нарисованы глаза. Обычно на них никто не обращал внимания. Однако француза, похоже, больше интересовал внешний вид каноэ, чем сама лодка, конструкцию которой Саймс объяснил до мельчайших подробностей. Леметр долго разглядывал ее, и Саймсу показалось, что каноэ и француз ведут немой разговор. Наконец француз отвел взгляд от предмета.

Затем Саймс хотел познакомить гостя с «Придворными событиями Средневековья». Однако добраться до павильона они не успели: Леметр свернул к выставочному залу Британской Индии, где на помостах стояли два живых слона. Животных украшали попоны и башни из золота. Их клыки обвивали ленты с драгоценными камнями. Чтобы ни у