Шрифт:
Закладка:
– Но это идет вразрез с духом литературы, – возмутилась графиня. – Ведь наши мысли – не товар, который массово превращают в книги.
– Достойная точка зрения, мадам, – сказал Дюма. – Но мы живем в 1851 году. Времена, когда книги предназначались лишь для избранного круга ценителей, прошли. В наши дни читать умеют больше людей, чем когда-либо. Детей учат этому в школе. А что они смогут прочитать, закончив ее? Библию? Вшивая свинья! – Мужчина пригрозил кулаком кучеру, проехавшему слишком близко, а затем снова обратился к Анне: – Из моих историй простой народ впервые узнал о прошлом своей страны. Понимаете? Я показал простым людям чудо исторического романа.
Анна поджала верхнюю губу. Если у непокорности было имя, то звучало оно так – Дюма.
– Но ведь ваши истории публикуют вовсе не в книгах, а в газетах. Я сама видела, как мать семейства вместе с детьми собирает и хранит эти клочки, будто фамильную драгоценность.
– Фамильную драгоценность? – Дюма покачал головой. – Они – ставший материей эфир разума. На свете нет ничего ценнее. И при этом он доступен для всех. Ведь газету может позволить себе больше людей, чем книгу. А те, кто не может, собирают старые номера на скамьях в парках. Долой аристократию фолиантов в кожаных переплетах!
И пока они постепенно оставляли улицы Парижа позади и направлялись к Сен-Жермен-ан-Ле, Анна осознала, что растрепанная копна волос Дюма, торчавшая из-под цилиндра, – не что иное, как плод запущенности разума, царившей у него в голове.
Уже издалека Анна увидела башни шато Монте-Кристо, возвышающиеся над деревьями в парке. Ей казалось, что последний раз она была тут полвека назад. Однако графиня приезжала сюда с цензорами только вчера. С тех пор произошло столько всего, что Дюма мог бы написать об этом целый роман: она пробралась в салон Леметра и угрожала Дюма пистолетом. Леметр сбежал, а Иммануэля постигло страшное несчастье. Она провела ночь в госпитале и вместе с проклятым Дюма объездила Париж вдоль и поперек. Теперь Анна ощутила упадок душевных сил. Как же ей хотелось немного отдохнуть! Быть может, дом этого мужчины был тем самым местом, где она сможет собраться с мыслями, прежде чем вернуться к уходу за Иммануэлем.
Они ехали через парк. Ветки скользили по чепцу и пальто Анны. Наконец она увидела светлый песчаник стен, светящийся среди влажных листьев. Дюма доехал на ландо до парадной лестницы, слез с кóзел и слегка наклонился. Вышел слуга и поприветствовал хозяина дома, собравшегося штурмовать свой небольшой замок.
– Месье Дюма, – возмущенно крикнула Анна. – Помогите мне спуститься!
Но массивная фигура писателя уже исчезла в замке. Слуга коротко взглянул на даму на козлах. Наверное, он принял ее за женщину низкого сословия: мужчина кивнул ей и последовал за своим господином.
– Где эти так называемые господа авторы? – Александр с грохотом поднялся по узкой винтовой лестнице и ворвался на «фабрику романов». Там все было как обычно. На сливовых шелковых обоях сверкали золотые лилии. В камине трепетало пламя, не слишком сильное, ведь тепло и уют – враг поэта. Письменные столы стояли рядами. Но за ними никто не работал.
Моке, запыхавшись, влетел в комнату.
– Месье, сегодня никто не вышел на работу.
Александр опустился на стул Фрушара.
– Они боятся. Я могу это понять. Ведь один из них меня предал. Я выясню, кто это был, и мало ему не покажется!
Раздался звонок в дверь.
Графиня! Писатель просто оставил ее сидеть на козлах. При этом вчера, наговорив кучу громких слов, он пригласил ее к себе. Даже при таких обстоятельствах вежливость не должна была пострадать. Александр вскочил, чтобы впустить гостью. Только по пути вниз его осенило, что спутница не смогла бы добраться до двери сама. Он остановился и осторожно выглянул из-за колонны винтовой лестницы. Отсюда ему были видны окна входной двери. Перед ней стояли четверо господ. Они были в форме. Жандармы пришли привлечь Александра Дюма к ответственности.
За каретой Анны остановился еще один экипаж. Сбоку на нем красовался герб: белый парусник, качающийся на красных волнах под синим небом, усыпанным золотыми лилиями. Из открытой повозки вышли четверо жандармов. Они надели шляпы и направились к замку. На мужчине на козлах тоже была форма. Он слез и последовал за товарищами. На Анну никто не обратил внимания.
Вот и полиция подоспела. Если опасения Дюма не напрасны, служащие пришли, чтобы арестовать его.
Анна почувствовала, как в ней поднимается удушающий страх. Она вдруг осознала, что сопровождала преступника. Дюма арестуют за политическую пачкотню в его газете. Он оскорбил французское правительство.
Графиня наблюдала, как жандармы дернули шнурок дверного колокольчика. Изнутри раздался тихий звон. Дюма был крепким мужчиной, но даже он не смог бы дать отпор четырем жандармам. Писатель погиб.
Дверь открылась.
– Месье? – спросил Моке.
Александр услышал, как его слуга поприветствовал жандармов. Сам он вернулся на «фабрику романов», замерев, стоял между письменными столами и слушал. У Моке точно получится разделаться с полицейскими.
– Нам необходимо побеседовать с месье Дюма, – сказал кто-то.
Его слова звучали как приказ. Надо надеяться, Моке сохранил самообладание.
– Господина нет дома, – услышал он Моке.
– В этом мы должны убедиться сами.
– К сожалению, я не могу пропустить господ жандармов в дом без разрешения месье Дюма. Это его шато, и гостей принимает только он сам. Разве ваши действия не противозаконны?
Браво, Моке! Александр опирался обеими руками о стол и теперь почувствовал, как от пота дерево стало скользким.
Снизу послышались шаги и тихая ругань. Похоже, жандармы ворвались в приемную. Какая наглость!
– Месье! – воскликнул Моке уже с явным негодованием. – Если вы немедленно не покинете дом, я вызову…
Он замешкался.
– Жандармов? – спросил один из полицейских. – Тогда лучше позовите на помощь садовника.
Александр тяжело дышал. Моке сделал все, что мог. Но этих извергов было не остановить. Они перероют весь замок, пока его не отыщут. А потом привлекут его к ответственности за передовицу в «Мушкетере».
Ему нужно сбежать.
Легкими шагами Александр направился в Chambre mauresque, мавританский зал. Помещение было самым причудливым в шато. Арабскую лепнину выполнили двое ремесленников, которых он пригласил из Туниса. Здесь Дюма любил сидеть на диване и покуривать кальян, располагавшийся на подставке в центре комнаты.
Снизу до него донеслись слова одного из жандармов.
– Вы можете служить этому
