– Подожди! – сказала Олимпиада Гавриловна. – Прежде всего запомни: ты должна забрать этот камень и передать Ивану. Здесь его оставлять нельзя – меня увезут в больницу, квартира будет пустовать, кто угодно может войти.

– Но у вас и так много ценных вещей…

– Это все неважно, – перебила ее старуха, – важна только она, Звезда Вавилона. И обязательно отдай ее Ивану. Лично в руки. Пусть бережет ее. Знаю, что ты хочешь сказать, – заторопилась она, видя, что Юлия нахмурилась. – Иван сейчас и сам в опасности, у него трудный момент в жизни. Но поверь: так надо. Обещаешь все сделать, как я велела?

– Обещаю…

– Возьми ее, – старуха протянула камень Юле, – возьми и хорошенько спрячь. В сумку не клади, еще вырвут по дороге. Есть у тебя надежный карман?

– Есть, – усмехнулась Юлия. – Ключи туда кладу и денег немножко, чтобы до дома доехать в случае чего.

– Молодец! – одобрила старуха. – Понимаешь, что к чему!

«Еще бы не понимать, – подумала Юлия, – с больным-то ребенком, когда надеяться не на кого…»

– Иди! – Олимпиада Гавриловна подняла слабую руку. – Иди с богом! Не задерживайся!

– Я «Скорую» вызову, – твердо сказала Юля, – нельзя вам так оставаться.

– Тогда позвони и уходи. Дверь открытой оставь!

Юля не посмела с ней спорить – уж очень гневно сверкали темные глаза старухи.

Она покидала квартиру с тяжелым сердцем, но потом малодушно решила, что старуха в сознании и, наверное, знает, что делает. А ей нужно скорее домой, к Ежику.

Убедившись, что внутренний карман надежно застегнут, Юлия потянула за ручку входной двери, и тут что-то заставило ее остановиться. Она поднялась на один пролет и осторожно выглянула в окно.

На первый взгляд все было как обычно – с черепашьей скоростью ползли по Литейному проспекту машины и автобусы, торопились куда-то люди, напротив, возле кафе, на тротуаре стоял фургон ремонтной службы. Ничего необычного, но сердце Юлии билось у горла и руки дрожали.

Она глубоко вдохнула затхлый лестничный воздух и немного постояла, стараясь успокоиться. Ремонтный фургон уехал, Юлия последний раз осмотрелась и заметила припаркованную напротив черную машину с тонированными стеклами, которая до этого очень удачно пряталась за фургоном.

Мало ли в городе таких машин? Но что-то оборвалось внутри, потому что Юлия вспомнила, как точно такая же машина выезжала из подворотни в прошлый раз, когда она была у Олимпиады Гавриловны. Это они, поняла Юлия, те люди, которые караулят Ивана. И это не полиция, у тех ни времени, ни желания не хватило бы торчать здесь так долго. Эти люди куда более упорные.

Она спустилась и свернула к двери, выходившей во двор. Откинув тяжелую щеколду, высунула голову и огляделась. Двор как двор, в меру захламленный, два мусорных бака, вдалеке лавочка, на которой отдыхает старая бомжиха, напротив арка, ведущая в другой двор. Что ж, надо идти.

Юлия бегом пересекла двор и ринулась к арке. В соседнем дворе сохранилось подобие детской площадки – загаженная песочница и ломаная карусель, на которой сидели двое мальчишек лет десяти. Юлия обежала глазами двор и, не увидев следующего прохода, подошла к мальчишкам.

– Ребята, здесь есть выход? Двор проходной?

Те переглянулись, потом один повернулся и смерил Юлию взглядом. Он был некрасив – волосы давно не стрижены, на носу прыщи, но одет чисто.

– Двор не проходной, но выход есть, – ответил второй мальчишка – светловолосый, с голубыми глазами, похожий на ангелочка. И голос у него был чистый и звонкий, и курточка дорогая, кожаная. – Пойдемте, мы покажем.

– Спасибо. – Юлия оглянулась, и ей показалось, что в арке мелькнул силуэт мужчины в черном. Не за ней ли?

– Идемте… – светловолосый ангелочек, взглянув приветливо, потянул ее за рукав.

Они пересекли двор, и в углу между домами действительно оказался узкий проход. Даже не проход, а щель.

– Не бойтесь, вы худенькая, легко пролезете, – напутствовал ее ангелочек.

Юля улыбнулась и полезла в щель. Там было грязно, валялись пластиковые бутылки и рваные газеты, но пройти можно. И даже не слишком узко. Стараясь не касаться пыльных стен, она осторожно продвигалась вперед, пока не осознала, что идет уже довольно долго, а выхода нет. Что тут, лабиринт, что ли? Она сделала еще несколько шагов и уперлась в стену. Ну да, кажется, когда-то давно здесь и была такая же щель, но на уровне человеческого роста ее заложили кирпичом. Так. Приплыли.

– Ку-ку! – послышалось сзади.

Юлия обернулась и увидела мальчишку – не ангелочка, а второго, прыщавого. Он стоял метрах в двух от нее и мерзко улыбался.

– Ах ты!

Юлия рванулась к нему, но была остановлена резким окриком:

– Стоять! Вот тут, – он поднял руку, в которой был зажат баллончик, – кислота. Видишь – череп и кости нарисованы.

В полутьме Юлия едва разобрала, что так оно и есть.

– Будешь рыпаться – всю морду обольем, ни одна больница не примет, – сказал ангелочек, выглядывая из-за прыщавого.

– Что вам надо? – пробормотала она и вжалась в кирпичи.

– Давай сюда сумку! – сказал первый мальчишка и, видя, что Юля медлит, заорал: – Давай, а то брызну!

– На, подавись! – Чувствуя, что выхода нет, она бросила ему сумку. – Чтоб ты сдох, урод малолетний!

– А вот за это… – он поднял руку, и Юлия невольно закрывала лицо ладонями.

Она ожидала нестерпимой боли, ожогов, но ничего не было, а когда открыла глаза, малолетних мерзавцев и след простыл. Рядом валялся баллончик, и Юлия пнула его ногой. Он оказался пуст.

– Ну какая же я идиотка! – пробормотала она. – Какая дура!

Ноги не держали, хотелось упасть прямо в грязь и биться головой о стену. Впрочем, Юлия быстро взяла себя в руки. Нужно уходить из этого гадюшника как можно быстрее.

Когда она выбралась, двор был пуст. Юлия кое-как почистила одежду и пошла назад к арке. Понемногу дыхание выровнялось, красные мухи перед глазами перестали плясать. Теперь ею овладела необычайная злость. Злиться в данном случае можно было только на собственную глупость, но Юля злилась на всех: на малолетних мерзавцев, на престарелую тетку Ивана, которая вызвала ее и всучила непонятно что, заставив беречь как зеницу ока, на самого Ивана, который как ушел с утра, так и глаз не кажет и скорее всего вообще не вернется.

Все ее бросают – муж, отец, а свекровь и мачеха ненавидят. Вот и Иван бросил, да еще и подставил напоследок. Это ведь его караулят возле теткиного дома двое неизвестных. И Юлия сама вызвалась ему помогать, а какого черта? Как будто ей делать нечего! Как будто нет у нее своих проблем, как будто нет