Коротышка выложил на стол два небольших черных пистолета, его молчаливый спутник – огромный никелированный револьвер. После этого они прошли через рамку металлоискателя, и только тогда перед ними открылась дверь кабинета.

Кабинет «консультанта» был огромный, почти как футбольное поле. В дальнем его конце, у огромного, во всю стену, окна, стоял антикварный стол черного дерева с инкрустацией, за которым восседал мрачный человек лет пятидесяти, с изрезанным глубокими морщинами лицом и глубоко посаженными бледно-голубыми глазами. Глаза эти были холодны, как арктический лед, и сверлили вошедших, как два перфоратора.

Странная парочка медленно направилась к столу шефа и, пока шла, на глазах менялась: верзила с каждым шагом как будто становился меньше, а его вертлявый напарник утрачивал свою опасную суетливую подвижность. Но самое главное – оба быстро теряли самоуверенность. Это были уже не «особенные люди», перед которыми все робели и терялись, а рядовые исполнители, вызванные на ковер к суровому начальнику.

Ледокол молчал, не сводя с них взгляда.

Только когда они подошли к самому столу, он, не предлагая им сесть, процедил единственное слово, которое и словом-то трудно назвать:

– Ну?

«Особенные люди» переглянулись, и коротышка, как всегда, взяв на себя самую трудную роль, проговорил виноватым, извиняющимся тоном:

– Он ушел, шеф!

– Что значит – ушел? – процедил Ледокол обманчиво мягким голосом. – Как это – ушел?

– Сбежал из дома до прихода полиции, где-то болтался, потом его видели на вокзале…

– Кто видел?

– Шпана тамошняя. Они его хотели пощипать, но он отбился. Бумажник, правда, отняли, с наличными и карточками, так что денег у него теперь нет…

– Дальше!

– С вокзала сбежал, потом проявился в ресторане возле монастыря, там его почти взяли, но он что-то почувствовал и опять сбежал. Потом его видели на автобусном вокзале, нам сообщили… мы отправили туда ментов, но он уже уехал. Куда – не удалось узнать, видно, купил билет прямо в автобусе.

– Все на этом?

– Не совсем, шеф. Менты разослали ориентировку, и выяснилось, что он вроде бы добрался до Питера…

– До Питера?! – Ледокол привстал, лицо его побагровело. – Почему он рванул в Питер? Он что, пронюхал про контракт?

– Не думаю, шеф! – прошепелявил коротышка. – Просто Питер – большой город, там легче затеряться, а кроме того… – Коротышка со значением понизил голос, чтобы показать, как много успел сделать: – Кроме того, шеф, у него в Питере родня есть. Тетка.

– Ну, так в чем же дело? Поезжайте в Питер, возьмите его у этой тетки… я что, каждым вашим шагом должен командовать? Вы без меня уже ничего не можете?

– Нет, почему же, Ледокол! – обиженно проговорил коротышка. – Мы связались с тамошними людьми, проверили тетку. Он там пока не появлялся. Должно быть, выжидает.

– Сколько раз я вам, кретинам, говорил! – рявкнул Ледокол. – Не называйте меня Ледоколом! Старые времена прошли! Я теперь бизнесмен! Легальный бизнесмен! Понятно? Так что называйте меня Валентин Васильевич! Понятно?

– Да, Ледокол… то есть, тьфу, да, Валентин Васильевич! Понятно, Валентин Васильевич!

– Ладно… – Ледокол немного успокоился. – Значит, он у тетки пока не появлялся…

– Так точно. Мы там поставили пост, ребята толковые, мимо них муха не пролетит. Каждый день мне докладывают – кто приходит, кто уходит…

– И кто к ней приходил? – насторожился Ледокол.

– Никто! – гордо отчеканил коротышка. – Тетка старая, живет одна, пару раз выходила в магазин, а к ней вообще никто не приходил – только девка какая-то…

– Девка? Что еще за девка?

– Девка как девка… ничего особенного. Одета бедненько, сама пешком. Наверное, знакомая…

– Наверное! – передразнил Ледокол. – Такие вещи точно знать нужно! Вы что, думаете, раз Иван – значит, дурак? Если он сумел от вас так ловко уйти – значит, далеко не дурак! Да он и правда по жизни не дурак! А раз не дурак – в Питере ляжет на дно, к тетке сам не пойдет, пошлет кого-нибудь…

– Да у него там никого нет!

– Найдет! Я же сказал – он не дурак! Каждого, кто к тетке придет, проверять! И не только это! Все ее разговоры…

– Разговоры? – переспросил коротышка.

– Да, разговоры! Вы что, в каменном веке живете? Телефон теткин на прослушку поставили?

– Нет, Ледокол… то есть Валентин Васильевич… мы не подумали, что нужно…

– Не подумали! А надо бы думать, если хотите в моей команде остаться, а то только и умеете, что кулаками работать!

– Нет, Ледо… Валентин Васильевич, мы не только кулаками…

– Ну да, как же я забыл, еще и кастетами! Все, проваливайте и без результата ко мне не приходите!

Утром Иван встал мрачный и недовольный. Возможно, его недовольство относилось к скудному завтраку – геркулес на половинном молоке и булка с маслом. Сыр и колбасу Иван съел еще вчера. Однако вслух ничего не сказал – еще не хватало. Юлия тоже была на взводе и не спустила бы ему, так что все обошлось. И вот когда она мыла на кухне посуду и спрашивала себя, для чего возится с чужими делами, когда у нее своих невпроворот, Иван появился на пороге кухни одетый и сказал, что уходит.

Юлия собрала всю свою волю, чтобы не спросить: «Совсем?», – но вместо этого поинтересовалась, куда это он направляется, если знает, что его ищут.

– Что же мне – так и сидеть тут, за твою юбку прятаться? – буркнул Иван. – Хоть в магазин схожу!

И ушел, не оглядываясь. Дверью, правда, не хлопнул. Хорошо, что Ежик был в ванной. Юлия разбила чашку и только тогда успокоилась и решила, что пора ей приниматься за работу.

Денег нет, и никто просто так их не даст, даже от Лешки законные алименты не допросишься. Вот интересно, зачем он приходил? Свекровь небось не утерпела, похвасталась, что нашла урода-жильца, так неужели Лешка забеспокоился, что тут с ними? Да нет, если бы у него хоть какая-то совесть была, он все же хоть немного денег на Ежика подбрасывал бы.

Юлия вздохнула и, устроив сына рисовать, взяла книгу, которую ей дала Светлана в издательстве. Исторический роман канадского писателя. Что ж, посмотрим, справится ли она. Язык вроде хороший…

Оказалось, что она не так много позабыла из французского. Слова вспоминались сами собой. И вот уже на экране компьютера возникли первые строчки перевода.

Урук-Аббин выехал на поляну и натянул поводья. Звуки охоты сдвинулись на север, откуда доносились гортанные выкрики егерей, конское ржание, рык потревоженного зверя. Здесь было тихо, здесь никого не было – и здесь назначил ему встречу вавилонский вельможа.

Урук-Аббин огляделся, прислушался к шороху кустарника – и все равно не