Шрифт:
Закладка:
Проигнорировав плешивого, я уставился в обшитое листами металла дно машины.
— Эй, сраный коп! Ты меня слышишь? Это ты во всем виноват! Ты и твои дружки! — со злобой выкрикнул плешивый. — Это вы меня сюда притащили! Ты сдохнешь за это, ясно⁈ Сдохнешь! Нас здесь много, так что ты, тварь, скоро сдохнешь!
— Заткнись! — громыхнуло с переднего сиденья. Голос принадлежал черному, как эбеновое дерево, громиле.
— А ты че меня затыкаешь, нигер? Или ты тоже коп?
— Пасть закрой. Иначе я сам тебе ее захлопну, — повторил здоровяк. Сдерживающая его цепь опасно натянулась, лязгнула. Скорее всего он напичкан боевыми аугментациями и с легкостью вырвется, после чего одним нечаянным щелчком размажет плешивого по полу, заработав себе новый срок.
— Полегче, парни, — вмешался я. — Не надо искать неприятности, а то ведь можно и найти.
— Ты свои уже нашел, гребаный коп! — взвизгнул плешивый и подорвался с места, путаясь в цепях. Он едва не завалился, но попыток вырваться не оставлял.
В этот момент открылся люк со стороны кабины и к нам пожаловал надзиратель. «Индейка», если точнее. В полной боевой комплектации воина Пустоши: встроенный в предплечье огнемет, на спине ячейки с разъемами для подключения экзоскелета, на поясе закреплены боксы с глушилками. Из-за широкого плеча «индейки» торчало дуло винтовки, и при детальном рассмотрении казалось, что винтовка вросла в его тело. Ни проронив ни слова, надзиратель прошел вдоль кресел и остановился возле плешивого. Тот зло зашипел и плюнул, угодив прямо в затемненное забрало шлема «индейки». Секунда — и вот плешивый уже бьется в судорогах, получив заряд из встроенного в ладонь надзирателя нейрошокера.
Плешивый еще корчился, а надзиратель направился к бугаю. Черный гигант встретил наказание с достоинством: смотрел прямо в темноту забрала шлема, выпятив грудь и расправив плечи. Надзиратель ударил его в солнечное сплетение, вложив всю силу кибернетической начинки. От такого удара падают и без нейрошокера, а тут… Я поморщился. Это больно, черт побери.
Теперь пришел мой черед, испытать нейрошокер на собственной шкуре.
Какое-то время надзиратель смотрел на меня, изучая. Готов поклясться, что на забрале своего шлема он видит мое весьма занятное досье. Я расслабил тело, а зубы стиснул так, что челюсть заныла, иначе во время конвульсий можно откусить себе язык. Ну же, давай, «индейка», не тяни. Но вместо удара надзиратель едва заметно мне кивнул, после чего скрылся в люке. Со стороны выглядело так, будто ему лень мараться об очередной биомусор, но на самом деле это был жест солидарности: «Ты — коп. Ты — свой, хоть и оступился». И сейчас я был безмерно благодарен за эту малость. Ведь если бы он меня вырубил, то я бы очнулся уже в Иллюзионе. А мне так нужно время. Жалкие пару часов жизни, которые у меня остались, и которые я хочу провести, будучи самим собой. Настоящим. Реальным.
В утробе бронеавтомобиля сделалось тихо, и я снова уткнулся в пол, погрузившись в мысли, прокручивая последние события. Мне есть над чем подумать, ведь совсем скоро Хранилище распахнет адские врата, где Аксель Рид будет целый год жариться на сковородке, пока мозг не зашкварчит. Я знал, что не выдержу год постоянного пребывания в Иллюзионе. С моим уровнем ЭМПО и без хронографа… Я механически коснулся запястья там, где когда-то были часы отца, а теперь крепились наручники. Сколько себя помню, часы всегда были со мной. Маяк. Ориентир. Способ понять, что реально, а что нет. Теперь же я чувствовал себя слепым и глухим, абсолютно беспомощным. Быть может и нет никакого бронированного «хордса», нет этого тупого плешивого барыги и вон того черного мужика. Нет «индейки», который решил мне подыграть. Все это Иллюзион и одна большая ложь, созданная специально для меня.
Я окинул взглядом сидящих в утробе машины людей. Все в одинаковой оранжевой робе, с одинаково серыми, печальными лицами. В кузове «хордса» нет ни окон, ни смотровых щелей, так что увидеть, что происходит за пределами жестянки нельзя. Чем не виртуальный кошмар? Бесконечное путешествие в бронированной консервной банке, где один за одним люди умираю и в конце остаешься только ты. Но ты выжил лишь для того, чтобы тебя испепелило порождение Пустоши. Просыпаешься на пару секунд, вздрагиваешь всем телом, и снова засыпаешь, переносишься в бронированный «хордс», начинаешь путь с начала. Чем не девять кругов ада, м?
«Хватит!» — одернул я себя. Я не в Иллюзионе, вокруг реальный мир. Часы… Эти ублюдки отобрали часы! Как я могу знать, что реально, а что нет? Я не успел сориентироваться, не смог зацепиться за новый маяк. Я растерял все знания, которые передал мне отец. А если быть честным, то и часы меня давно не спасали. Взять хотя бы ту историю с Кассандрой Милз. Загадочная девушка, которой я очень-очень нужен и которая готова на все ради доступа к моему нейроимпланту, оказалась иллюзией. Весьма красивой и будоражащей иллюзией, раз на то пошло. А ледяное копье? Сейчас, сидя на холодном металлическим кресле, закованный в цепи, я четко понимал: не было никакого ледяного копья. Бартон был прав: я схожу с ума.
Неожиданно в правый борт «хордса» что-то ударило. Броневик ушел в неуправляемый дрифт, завертелся волчком по дороге, пока на полной скорости не въехал во что-то огромное. От силы удара я больно приложился головой о спинку соседнего кресла и до крови рассек лоб. Кто-то не удержался и завалился на пол, обездвиженный черный громила вывалился в проход между креслами. Здоровяк слабо застонал, но глаза так и не открыл. Плешивому повезло меньше. Его подбросило к потолку как тряпичную куклу, и ударило о спинку кресла, которое сломало плешивому шею. Теперь его голова безвольно болталась, словно криво пришитая.
«Хордс» заревел мотором, машина сдала назад, выровнялась и набрала скорость. Я услышал, как глухо огрызнулся пулемет. Мы отстреливаемся, это хорошо, значит экипаж жив. Но кто на нас напал? Ответом был свист выстрела из плазменной пушки. Не знаю как, но наш «хордс» ушел с линии огня, иначе кругом были бы лишь трупы. Снова предельная для машины скорость и снова звуки выстрелов, перемежающиеся короткими писклявыми взрывами электромагнитных гранат.
В кузове броневика сделалось душно, воздух пропитался страхом и адреналином, к тому же воняло мочой. Люди напряженно зароптали:
— Что за срань⁈
— Что происходит⁈
— Мы все умрем! Умрем!
— Это сраные диверсумы! Чертова серая слизь! Она здесь! Здесь!
В следующий миг прогремел взрыв. Броневик подбросило так, что дважды поменялись местами верх и низ, а затем машину потащило в лево, швыряя из стороны в сторону, как
