Оставив машину перед кафе, я поспешил в участок. Быстро миновал холл с терминалами, взбежал вверх по лестнице на третий этаж и наткнулся на Курта. Здоровяк вытаращился на меня как на призрак.

— Аксель! Какими судьбами? Неужели тебя Паук вызвал? — удивился он. Почему-то показалось, что Курт нервничает

— Нет, не вызывал, — бросил я, пряча покалеченную руку за спину. — Но я действительно к нему. А в чем дело?

Курт замялся, вид при этом у него был такой, словно его поймали с подозрительным мешком в багажнике. Что там? Обычный мусор или расчлененный труп?

— Просто я сам иду из кабинета Паука, — нашелся Курт. — Они там с Бартоном почти час заседают. Кстати, спрашивали о тебе.

Я напрягся. Вроде бы ничего необычного в том, что психолог и начальник участка расспросили Курта о бывшем напарнике, но почему-то не покидало стойкое ощущение: здесь что-то нечисто.

— Что ты им сказал? — непринужденно спросил я.

— Ничего такого, — также непринужденно отмахнулся Курт.

«Ну же, Курт. Скажи, что в багажнике нет никакого трупа, пусть это окажется просто мусор».

— И все же, что конкретно? — не отставал я.

— Спрашивали, не замечал ли я за тобой странностей, и что думаю о тебе как о напарнике, — выдал Курт и тут же залепетал: — Не ссы! Я им ничего такого не сказал! Я пытался им доказать, что ты один из лучших копов в нашей старушке «Восьмерке», и что пора бы вернуть твою лицензию.

— Спасибо, Курт. Надеюсь, это хоть как-то поможет, потому что мне кажется, что Бартон никогда не вернет мне профиль.

С этими словами я уверенно направился к кабинету Паука.

— Эй, Аксель! — окликнул Курт. — Что у тебя с рукой?

— Да так… Упал неудачно.

В кабинет шефа я вошел без стука — еще одна дурная привычка, от которой никак не избавлюсь. Заслышав шаги, шеф и доктор Бартон неохотно оторвались от зависшей над столом голограммы, на которой был изображен человеческий мозг и столбцы цифр.

— Какого Иного… — нахмурил седые брови Паук, готовясь разразиться отборной руганью, а завидев меня, кивнул. — А, Рид, это ты. Знаешь, я тебя не ждал, да и нечего тебе тут делать, если уж по правилам. Но хорошо, что ты пришел, мы с мистером Бартоном как раз говорили о тебе.

— Что же вы, голубчик, стоите в дверях? — елейно улыбнулся Бартон. — Не стойте, проходите, садитесь. Нам о многом нужно поговорить.

— Очень о многом, — согласился я.

По угрюмому лицу Паука и фальшивой, как свежеотпечатанные в подворотне коины, улыбке Бартона стало ясно — разговор ждет не из приятных. Ну, ничего, это мы еще посмотрим. Правда на моей стороне, и новые доказательства все меняют. Шеф и Бартон сидят тут, голограммы разглядывают, кофе попивают, и даже не представляют насколько изменится мир. Когда все подтвердится, восприятие Иллюзиона уже не будет прежним. Иллюзион — благо? Иллюзион — одна большая ложь!

Спешно свернув голограмму, Бартон кивком пригласил меня сеть рядом. Свой неизменный черный кейс он поставил на колени. Я взялся за металлическую спинку кресла, отодвинул и сел. Паук проводил меня странным взглядом, в котором читалось… Сочувствие? Я попытался понять эмоции по его лицу, но не смог — лицо в принципе ничего не выражало. Правая скула и вся челюсть Паука были металлическими, хромированный металл блестел, когда на него попадал свет, отчего казалось, что Паук недобро скалится. Правая рука у него заменена протезом со встроенным пистолетом-пулеметом, а ниже пояса Паук был настоящим пауком. Много лет назад вовремя операции по зачистке Пустоши от выпущенных Иными диверсумов, шеф Уиллис попал в мясорубку. Его буквально собрали по частям, да только нижнюю не нашли. От инвалидного кресла он отказался, и на полученную за проявленный героизм премию заказал себе «коляску» военного образца. Теперь его туловище в области паха оканчивалось металлической сферой для сбора отходов жизнедеятельности, аккумулятор, кстати, прятался там же. Передвигался он на шести паучьих лапах с титановыми шипами на сочленениях. Шефа Уиллиса я уважал как никого другого, ведь он не сломался, смог избежать Хранилища и сделал неплохую карьеру. К тому же он всегда хорошо ко мне относился и ценил мои навыки, многое спускал мне с рук.

Многое, но не все.

— Рид, мы с доктором Бартоном обсуждали твой вопрос, — начал Паук. — Видишь ли, мы никак не можем договориться. Я считаю, что тебя пора вернуть в строй и черт с ними, с отклонениями на тестировании.

— Нов ы же знаете, что отклонения важны! — запротестовал Бартон.

— Херня все это! — рявкнул Пайк. — У нас не хватает людей, на улицах творится настоящее дерьмо, а мы тут вашей херней занимаемся!

— Мистер Уиллис, я бы попросил не выражаться так грубо, — насупился доктор Бартон. — Я всего лишь следую протоколу системы, и эта, как вы сказали, «херня» — ее неотъемлемая часть.

— Нет, Бартон, это действительно херня. Херня и бюрократия, — повторил Паук, при этом его механическая челюсть громко лязгнула. — Я тебе еще раз говорю: Рид мне нужен здесь, в участке. Бартон, ты ведь можешь немного подправить его тесты, уверен, это в твоей власти. И не надо так на меня смотреть, Бартон, я знаю, что можешь. Так что давай, верни мне моего лучшего копа.

Бартон всплеснул пухлыми руками, выражение лица у него при этом было крайне возмущенное.

— Что же вы, мистер Уиллис! Да как вы вообще можете такое предлагать⁈

— Доктор Бартон, шеф Уиллис прав, — вмешался я. — Давайте уже покончим с этим. Я здоров, более чем. Сейчас я вам кое-что расс…

— Нет-нет! — перебил Бартон. — Мистер Рид, голубчик, о каком здоровье может идти речь, когда вас мучают галлюцинации!

Я раздраженно скрипнул зубами.

— Меня не мучают никакие галлюцинации. Доктор, я…

— Но как же не мучают⁈ — снова перебил Бартон. — Мучают, голубчик, еще как мучают! Иначе как вы объясните поиски несуществующей девушки, некой Кассандры Милз?

Вопрос слегка ошарашил. Откуда он знает?

— Доктор Бартон, я не…

— Да-да, я все знаю, — не дал он даже слова вставить. — Я проанализировал ваше странное поведение в день, когда обнаружил спящим в моем кабинете. А сегодня… — он ткнул пальцем на Паука. — Сегодня шеф Уиллис лично слышал от вашего напарника, что вы не в себе! Вы искали несуществующего человека! Вы больны, Аксель, и вам нужна помощь! Поймите, если вы признаете свою болезнь, то сможете ее победить!

— Я не болен! — рявкнул я и резко встал, задев стол. Стакан с кофе перед Бартоном опрокинулся, по столу растеклась лужа. — Сейчас я вам все докажу, доктор, сейчас.

Я размотал окровавленную повязку и показал израненную руку. Паук с Бартоном