На кровать я буквально рухнула, загадав перед сном, чтобы следующий день, а особенно поход в город, прошел спокойно. Конечно, все это чушь, ни от каких слов в подушку грядущие события не станут лучше или хуже. Но мне очень хотелось верить, что купить немного мяса и жира, фруктов, яиц, свежего хлеба у Весельчака и еще пару мелочей я смогу без всяких приключений. Как же сильно я ошибалась!

* * *

В город я шла с ощущением, что иду на плаху. И пусть спина моя была прямой, голова гордо поднята, а походка уверенной — все это было наносным, за наносной уверенностью я скрывала то, насколько мне неуютно от пристальных взглядов, редких шепотков и иногда смеха, раздающегося за моей спиной. Казалось, что все, вот буквально каждый прохожий обращает на меня внимание, сплетничают и смеются, конечно, тоже обо мне. Уверена, это было не так, но я смогла себя накрутить до такой степени, что, когда добралась до торговых рядов, уже мысленно поругалась с толпой людей, отстаивая право на свою жизнь.

Наверное, хорошо, что я успела столько всего навоображать себе, по крайней мере, когда столкнулась с действительно пристальными взглядами и по рядам прокатился шепот, передающий мое имя, мне уже не было страшно или некомфортно. Мне уже просто хотелось рвать и метать, но я точно не была готова к тому, что за каждый продукт из списка необходимого мне придется торговаться, с яростью доказывая, что не может вот это яблоко стоить в три раза дороже, чем то, которое купила женщина до меня. А рыба, какой бы свежей она ни была, не должна стоить как то самое мясо, которое, кстати, тоже неожиданно подскочило в цене.

Мне, конечно, не отказывали в продаже, но чувствовалось, что мое появление на рынке вместе с Палачом наложило свой отпечаток.

Только у прилавка вдовы Трэвор я смогла расслабиться.

— Как ты, Кайлин? — женщина тепло улыбалась мне, споро фасуя по мешочкам сухие травы из тех, что сейчас собирать еще рано или же поздно.

— Неплохо, — пожала плечами, — как я могу быть, если многие из тех, кто меня знал, теперь делают вид, что мы незнакомы и норовят словесно ударить побольнее?

— Дай им время, людям сложно свыкнуться с мыслью, что ты спуталась с убийцей.

— Спуталась, значит? — усмешка искривила губы. — А смириться с тем, что Джон на меня охоту собрал и по городу как зайца гонял, они могли, да?

— Кайлин, ты же знаешь…

— Ладно, я не хочу что-либо объяснять в этой ситуации. Спуталась — значит спуталась. Лучше расскажи, как ты и как скоро понадобится мазь. Если ты готова покупать ее у той, что живет в доме Палача.

— Остатков хватит на пару дней, не больше, если у тебя есть новая порция, я, конечно, куплю. Может, встретимся где-то…

— Нет, я не буду лишний раз выходить в город. Извини, но я не чувствую тут себя в безопасности. Адрес Палача я тебе шепну, придешь — мазь твоя, нет — так извини. Рисковать своей головой мне не хочется даже ради вас с Маришкой.

— Да-да, я понимаю, просто, Кайлин, ты уверена, что Палач не будет против, что к его дому ходит простой люд?

— Вы считаете его убийцей, есть ли ему дело до того, что вы осмелились подойти к забору его дома?

Возможно, мы еще долго могли бы проговорить, но, во-первых, из-за меня к прилавку Трэвор не подходили другие покупатели, а во-вторых, меня позвали. Громко, с надрывом, с конца ряда.

— Кайл-ин! — обернувшись, я увидела Тасию, жену Джона. — Кайлин, пусть его отпустят!

Женщина бежала ко мне, будто я сейчас исчезну, а я не могла понять, что ей от меня нужно.

— Тасия?

— Кайлин! — она вцепилась в мою руку, как только оказалась рядом. — Пусть Джона выпустят из башни!

— Ничего не понимаю, Джон в башне?

— ДА! По обвинению в клевете. А еще в том, что он вломился в чужой дом. Но Джон ведь этого не делал, Кайлин! Все знают, что ты варишь зелья!

Замечательно, вот только проблем из-за ее длинного языка мне и не хватало. Зачем я вообще когда-то помогала этой семейке?

— Какие зелья, Тасия, о чем ты вообще говоришь? Когда Джона посадили в башню?!

— На следующий день после того, как ты появилась тут с этим.

— Этот — это, я так понимаю, Палач Его Величества?

— Убийца! Разве ты не понимаешь, что он убийца?!

— Не понимаю, — зло выдернула свою руку, так как ногти Тасии делали мне больно, — ты сейчас хочешь сказать, что мужчина, выполняющий свою работу, монстр, тогда как твой муж, избивающий тебя, пытавшийся с толпой мужиков убить меня, а в итоге разоривший мой дом, невинная жертва?

— Так и знала, что это ты нажаловалась на моего Джона! Но разве он был неправ, когда говорил, что ты ведьма? Ты же постоянно собираешь травы, варишь их, твои зелья …

— Мои “зелья” то, чем пользовались и ты, и твой муж, и многие из тех, кто сейчас находится здесь! И, кажется, все живы и еще более здоровы, чем были, когда пришли ко мне за помощью. Разве нет? А твой муж обвинял меня в том, что я травлю ваших детей, варю яды и сделала его немощным как мужчина! Это ли не клевета?! И вы, — тут я обвела взглядом собравшихся рядом с нами людей, — вы слышали, знали, что он собирает толпу, чтобы, обвинив меня в ведьмовстве, загнать как слабую жертву на потеху всем. Знали, что он приготовил для меня, и не остановили его. Даже не попытались! А сейчас смеете осуждающе смотреть на меня?

— Кайлин, я не могу без него, пусть Палач отпустит его из башни!

— Палач? А с чего ты взяла, что это он посадил твоего мужа в башню?! Кажется, для этого у нас есть городская стража, разве не так?

— Но…

— И знаешь что? — прервала я Тасию. — Я рада, что твой муж в башне. Пусть посидит и подумает над тем, как живет. Рада, что могу сейчас прийти в свой дом, не опасаясь за свою жизнь. Рада, что на твоем лице нет новых следов побоев! Если он не делал ничего, что могло бы привести его к казни, его