— Нет. Ни с точки зрения морали, ни с практической стороны дела. До ноября еще много времени. Строить расчет на том, что он не останется в списке претендентов, было бы глупо. Его тактическое затруднение в лице Кармен может исчезнуть в любой момент, поэтому ей нужна полноценная защита.

— А ты даже умнее, чем я думал, — улыбнулся Ричер.

— Тебе нельзя появляться в качестве свидетеля в суде, — продолжала она. — И тогда единственной уликой против нее остается пистолет. Мы можем попытаться доказать, что покупка пистолета не связана напрямую с его использованием.

Ричер молчал.

— Сейчас он находится на экспертизе. Они говорят, что есть отпечатки пальцев двух человек. Одни, я предполагаю, принадлежат ей. А вторые, наверное, ему. Может быть, они боролись. Может быть, все-таки это был несчастный случай.

Ричер покачал головой:

— Второй комплект отпечатков наверняка принадлежит мне. Она попросила научить ее стрелять.

— Тогда тебя вызовут в суд свидетелем.

— Придется кое в чем приврать.

— Как ты объяснишь наличие твоих отпечатков?

— Я скажу, что нашел его где-нибудь на помойке. И ни о чем не подозревая, вернул его ей. Тогда создастся впечатление, будто она купила его, а потом передумала.

— И тебе не будет стыдно нести такую чушь?

— Если цель оправдывает средства, стыдно не будет.

— Ну хорошо, таким образом мы постараемся похоронить тему предумышленности, а потом докажем наличие следов побоев. Я уже послала запросы. Обычно больницы реагируют на судебные запросы довольно быстро. Если травмы стали результатом насильственных действий, тогда в медицинских документах будет написано, что вероятность подобного развития событий не исключается. Тщательный «подбор присяжных даст нам возможность надеяться на то, что их голоса разделятся пополам. На тех, кто будет считать ее невиновной, и тех, кто не сможет определиться. Первые сумеют обработать вторых за пару дней. Особенно, если будет так жарко.

Ричер отлепил от тела насквозь мокрую рубашку.

— Но ведь такая жара долго не продержится?

—- Эй, я говорю о будущем лете.

Ричер в недоумении уставился на Алису:

— Ты шутишь. А как же Элли?

Она пожала плечами:

— Моли Бога, чтобы медицинские документы были такие, какие надо. Только в этом случае мы сможем попросить Хака спять обвинения.

— Когда ты пойдешь на свидание к Кармен?

— После обеда. Сначала я отправлюсь в банк и обналичу двадцать тысяч. Затем я сложу их в бумажный пакет и отвезу в одну очень счастливую семью. Ты должен поехать со мной. Я не каждый день хожу по улице с такими деньгами.

— О’кей, — согласился Ричер.

В банке не выказали ни малейшего волнения по поводу того, что им приходится выложить двадцать тысяч наличными в купюрах различного достоинства. Кассирша лишь пересчитала их три раза и сложила в пакет из плотной коричневой бумаги, принесенный Алисой.

Внутри «фольксваген» нагрелся до такой температуры, что они не могли сесть и пего сразу. Алиса включила вентилятор и открыла дверцы машины нараспашку. Они подождали, пока воздух lit* остыл градусов на двадцать, сели в машину и поехали. За руль села Алиса.

— Тебе когда-нибудь бывало так же жарко? — спросила она.

— Пару раз. В Саудовской Аравии, на Тихом океане.

Она спросила его, когда он был на Ближнем Востоке и на Тихом океане, и он ответил ей десятиминутным монологом, представлявшим собой его автобиографию в развернутом виде. Он поступил так потому, что ему нравилось ее общество. Первые тридцать шесть лет его жизни были отмечены, как это принято в армии, новыми званиями и наградами. Последние несколько лет были менее удачны. Бесцельные странствования. Ричер считал это высшим проявлением независимости, хотя другие люди так не думали. Поэтому он лишь изложил факты, предоставив ей возможность интерпретировать их по-своему.

Алиса поведала в ответ о своей собственной судьбе. Ее жизненный путь по сути своей был очень похож на жизненный путь Ричера. Различия в деталях. Он был сыном солдата; она была дочерью адвоката. Она, так же как и он, никогда всерьез не думала о том, чтобы изменить семейной профессии. Сейчас ей было двадцать пять, и ее нынешнее положение примерно соответствовало положению молодого, амбициозного лейтенанта, но не в армии, а в юриспруденции.

Через некоторое время они свернули на проселочную дорогу. По обеим сторонам лежала распаханная земля, которую оживляли сделанные на скорую руку поливальные конструкции. На деревянных каркасах крепилась проволока, она должна была служить опорой для растений, которых больше не было. На полях остались лишь высохшие на солнце, хрустящие остовы. Все здесь свидетельствовало о тяжком многомесячном ручном труде и последовавшем горчайшем разочаровании.

В сотне метров от последней вспаханной борозды стоял маленький домик, рядом с которым примостились сарай и разбитый грузовичок. Алиса припарковала машину рядом с ним.

— Их фамилия Гарсия, — сказала она. — Я не сомневаюсь, что они дома.

Двадцать тысяч долларов произвели на них впечатление столь колоссальное, какого прежде Ричеру не доводилось наблюдать. Они буквально возродили их. Семья состояла из пяти человек: родителей, обоим было под пятьдесят, старшей дочери лет двадцати четырех и двух младших мальчиков. Все они толпились в дверях. Алиса бодро с ними поздоровалась, прошла мимо них в дом и высыпала деньги на кухонный стол.

— Он передумал, — пояснила она по-испански.

Все Гарсия встали молчаливым полукругом около стола и уставились на деньги. Затем их прорвало, и они стали строить грандиозные планы. Сначала они подключат телефон, затем восстановят электроснабжение. Потом они купят солярки и запустят дизельный насос системы орошения. Затем они починят грузовик и поедут в город за семенами и удобрениями.

Ричер осмотрелся. В большой комнате целый метр на единственной полке занимала многотомная энциклопедия. Кроме того, там стояло несколько культовых статуэток. На стене висела фотография. На ней робко улыбающийся подросток лет четырнадцати в белом конфирмационном одеянии.

— Мой старший сын, — произнес чей-то голос. — Эту фотографию сделали перед нашим отъездом из Мексики.

Ричер обнаружил у себя за спиной мать семейства.

— Его убили, когда мы ехали сюда.

— Я слышал, — кивнул Ричер. — Мне очень жаль.

— Это было двенадцать лет назад. Его звали Рауль.

— Как это произошло?

— Они гнались за нами ночью. У них был грузовик с прожекторами. Мы разделились. Рауль пошел со своей сестрой. Он отправил ее в одну сторону, а сам пошел в другую, прямо на прожектора. Он знал, что пойманным девочкам приходится