за вполне приемлемую цену договорились о двух комнатах. Дородная хозяйка, румяная, привлекательная женщина, проводила нас наверх и показала наши комнаты; пусть маленькие, но опрятные, с минимумом необходимой мебели: кровать, небольшой столик, да комод для вещей, всё радовало чистотой. Осмотрев наши «хоромы», мы спустились пообедать. Меню разнообразием не отличалось, но всё было свежее и очень вкусное. Видно, что хозяйка искренне заботилась о своих постояльцах. Удалось даже договориться об аренде кухни. Правда, только в ночное время. Не беда, справимся.

После обеда мы с отцом решили сходить выкупить место на рынке, пока на неделю, а там посмотрим, как пойдёт торговля. Управляющий был невысокий жилистый мужчина, в глазах которого, казалось, мелькали одни цифры, такой своей выгоды точно не упустит. Выслушав нас, он заломил непомерную цену, у меня опустились руки, даже если торговля пойдёт успешно, придётся выложить всё за аренду и закуп продуктов. И тут неожиданно вмешался отец. Торговался он так, что на восточном базаре все померли бы от зависти! В конце концов, сговорившись на два медяка в день, мужчины ударили по рукам. Полдела сделано, можно и осмотреть город, нам всё-таки жить здесь, интересно как тут всё устроено?

Мы прогулялись по тихим зелёным улочкам, нашли несколько небольших магазинчиков, хозяева которых согласны были сдать их в аренду. Да, пока такая сумма мне не по карману! Но и прицениться тоже не мешает, кто знает, как дело обернётся? Дошли и до местной церквушки.

Она стояла обособленно от невысоких домиков окраины. Странное сооружение, чем-то напоминавшее наши готические соборы, только поменьше размерами. Такая же строгость линий, устремлённые в небеса шпили башенок, богатая отделка, но не видно было ни одного окна. Интересно? А как же! И мы направились внутрь. Открыв дверь, попали в тёмный притвор, ни огонька свечи, ни проблеска солнечного луча. Со всех сторон нас окружала тьма.

- Отец, - я немного струхнула, темноты не боялась, но было неприятно, — это так должно быть?

- Да, доченька, наглядно, зато вышло: через тьму приходим мы в объятия Всеблагой Матери и живём лишь благодаря её свету.

Нащупав дверь во внутренние помещения, благо та была ровно напротив входной, вошли в церковь.

Глазам стало больно, везде, куда падал взгляд, стояли свечи. В нишах на стене, в высоких канделябрах, на алтаре. Последний представлял собой раззолоченное, покрытое роскошной резьбой возвышение, где была статуя Матери. На постаменте стояла красивая женщина, с улыбкой на добром, чуть печальном лице, она раскрывала руки, словно стараясь обнять весь мир. На голове у неё был венок из живых цветов, а шея и руки статуи были увешаны драгоценными колье и браслетами, украшенными самоцветами. Позолота стен и колонн отражала огонь свечей и, казалось, женщина парила в лучах света.

Дыхание перехватило от восторга, неизвестный скульптор смог передать те неуловимые черты доброты, понимания и всепрощения, которые свойственны любящим матерям во всех мирах Вселенной. Хотелось, как маленькой девочке, прижаться лбом к коленям и почувствовать ласковое прикосновение нежных рук, и рассказать обо всём, что накопилось на душе.

Я смотрела на богиню и начала молиться, по-своему, как умела. Не о дарах и благах, лишь о помощи. Мне бы только выстоять среди житейских невзгод, обеспечить отцу спокойную старость. И, казалось, она слышала меня и понимала.

Не знаю, сколько я так простояла, за плечо легонько тронул Петер:

- Эми, детка, с тобой всё в порядке?

- Да, папа, просто тут так красиво. Я потеряла счёт времени.

Мы направились к выходу, когда к нам подошёл невысокий, круглолицый священник. Он был уже немолод. Волосы и бородка, на манер эспаньолки, были седыми, но взгляд не потерял молодого блеска.

- Дитя моё, как тебя зовут? – он подошёл ко мне.

- Эмили, а это мой отец – Петер. Бэкеры мы, - я поклонилась пастырю.

- Увидел, как ты молилась Матери и не смог не подойти, столько искренности было в твоём взгляде. Я давно служу Богине и насмотрелся всякого, такой свет в глазах дарит надежду, что наши молитвы не напрасны, - служитель тепло, чуть лукаво, но по-доброму улыбнулся.

- Я мало бывала в церквях, мы родом из деревни, теперь решили поселиться здесь.

- Пусть Богиня будет к тебе благосклонна, дитя, обращайся, если понадобится помощь. Твоя искренность тронула мою душу. В час нужды приходи сюда, спросишь отца Арно, - священник кивнул нам на прощанье и исчез в боковой двери.

Всё ещё под впечатлением от увиденного, мы вышли на улицу.

- Знаешь, Эми, тебе очень повезло. Пастыри редко предлагают свою помощь, тем более незнакомым людям. И её нельзя недооценивать.

- Значит, мои молитвы услышаны, - я улыбнулась отцу.

- Будем надеяться, родная.

Время пролетело незаметно, солнце уже начало свой путь к горизонту.

Желудок требовал пищи и урчал как голодный крокодил. Поняв, что на сегодня с нас впечатлений хватит, решили найти по пути недорогое местечко и перекусить, всё-таки таверна, где мы остановились, находилась на приличном расстоянии от церкви.

Неподалёку обнаружилась небольшая забегаловка, мне она доверия не внушила. Низкое, словно вросшее в землю, здание, обшарпанные двери и окна. Довершала сей антураж крикливо размалёванная вывеска с надписью «Три корося», эти самые рыбины красовались снизу названия, даже беглого взгляда хватило понять, что «короси» были явно не первой свежести и лишь из жалости не заняли причитающееся им на помойке место.

Я с сомнением глянула на отца.

- Зато дёшево, - пытался успокоить меня старик, - да к тому же для пьяниц ещё рано, мы быстро перекусим и уйдём.

Не став спорить, зашагала к старенькой харчевне. Народу, действительно было мало, лишь в углу за столом сидело четверо мужчин, занятых разговором и дешёвым пивом.

Мы примостились у входа, случись что, успеем убежать, заказали по тарелке каши с мясом и отвара из шиповника.

Как говорится, планы даны на то, чтобы другие могли их расстроить. Занявшись едой, мы не заметили, как двое мужчин отошли к барной стойке, как раз напротив нас. Через несколько минут встали из-за стола их товарищи по попойкам. Лица у них были рыхлые, красные и одутловатые. Крепкая дружба с Бахусом не проходит бесследно. Один был высокий и тощий как жердь, с такой же постной физиономией, второй – сутулый, с длинными, словно у обезьяны, руками, лысый со спитым лицом тип.

Подойдя к нашему столу, тощий наклонился пониже, - не желает ли юная дева составить компанию представительным мужчинам.

По спине пополз холодок, мы с отцом дёрнулись