маленькая, незначительная победа, что я так долго скрывала это от него. Но тем не менее это победа. Теперь у меня есть нечто простое, что можно использовать в качестве проверки клятвы на крови.

— Меня зовут...— Придуманное имя, которое я собиралась назвать, застревает у меня в горле. Я прочистила его кашлем. Значит, то, что он сказал, было правдой. Мы не можем лгать друг другу. Или, по крайней мере, я не могу лгать ему. Мне придется найти способ проверить, что для него это одно и то же, просто для безопасности. — Риана, — удается мне, доказывая, что полуправду можно говорить. Еще одна хорошая информация.

— Сколько вампиров ты убила, Риана? — спрашивает Вентос, поглаживая свою бороду глубокого оттенка умбры.

— Одного, — честно отвечаю я и тут же жалею, что не завысила число, чтобы оно звучало более угрожающе.

— Одного? — насмехается он. — Врешь.

— Думай, что хочешь. — Я пожимаю плечами.

— Она молодая. — Винни садится обратно, прижимая скрипку к груди. Она нежно пощипывает ее, не играя ничего конкретного. Ноты резкие и высокочастотные, они раздражают по сравнению с ее предыдущей мелодией. — Она никак не могла убить много.

— Она говорит правду, — убежденно заявляет Руван, и это усиливает его способность отличать правду от лжи.

— Я полагаю, что тот факт, что ты вообще привел сюда человека, говорит о том, что анкер не был мастером охоты, как ты предполагал. — Каллос переключает тему разговора с меня и обращается непосредственно к Рувану. Остальные затихают. В глазах Каллоса появляется знающий блеск. Руван застывает рядом со мной.

Внезапное, гнетущее ощущение оседает на моих плечах. Сначала я думаю, что это траур по Давосу, но я почти никогда не испытывала любви к старому гризли-охотнику, который охранял наш город и был готов выдать меня замуж, как кобылу. Нет, это совсем другое... Я почти чувствую, как у меня опускается живот, словно это я нахожусь на месте преступления. Я смотрю на Рувана. Его лицо пассивно, но... Мои нервы пылают. Я почти вижу, что скрывается под его выражением. Мне кажется, я чувствую его панику.

— Мастер охоты был убит моей рукой, но проклятие осталось, — нехотя признает Руван.

— Я же тебе говорил. — Каллос вздыхает. — Я прочитал все книги по раннему кровавому преданию, написанные Джонтуном, и уверен, что анкером проклятия должна быть вещь, а не человек. Тем более такое долговременное проклятие, как это. Если бы это был человек, он и проклятие давно бы умерло.

— Тогда мы найдем анкер в комнате, которую ты выявил, — отрывисто сказал Руван.

— Если она сможет туда добраться. — Лавензия смотрит между мной и Руваном.

— Она справится. Она держалась против меня, — торжественно говорит Руван.

— Ты бы попыталась убить человека, который нам нужен. — Винни закатывает глаза.

— Она не собиралась приходить мирно — ни один человек этого не сделает. Более того, как только я ее увидел, я понял, что это должна быть она. Она не была похожа на других охотников.

От слов Рувана у меня в животе зародился маленький шарик тепла. Я тут же попыталась погасить его. Я не собираюсь льстить ему.

— Ты имеешь в виду не только ее боевое мастерство, — спросил Каллос в своей спокойной, знающей манере.

— Они использовали в отношении нее кровавое предание, и за это она могла бы сразиться со мной. — Комната замирает. Тишина легко заполняет пространство, подчеркивая, насколько оно велико и пусто. В этом зале могло бы поместиться пятьдесят человек. Нет, сто. Наверняка у лорда вампиров есть более грозные помощники? Не вернулись ли они из-за Фэйда? Или... возможно... охотники уничтожили остальных?

Во мне разгорается гордость. Может быть, с Деревней Охотников все в порядке? Может быть, Дрю нашли в тумане и спасли другие охотники, отвоевавшие ночь для человечества.

— Невозможно. — Винни приостановила свою игру.

— Я знаю, что я видел. Ее глаза были золотыми кольцами и налиты кровью. Ее вены вздулись. Возможно, ты не знаешь, как выглядят обряды превращения, но я знаю. Я видел старые рисунки и ритуалы, и она выглядела наполовину прошедшей через них, оставаясь при этом полностью человеком, и все же... — Его взгляд возвращается ко мне. Я продолжаю молчать. Все, что я сейчас скажу, может быть использовано против меня или деревни. — Она излучала великую силу нашего рода. Я чувствовал ее приближение так же легко, как и любой из вас.

Чувствовать меня... Может быть, именно так вампир узнал, что я нахожусь в своем доме, несмотря на соль? Если это так, то есть некоторая надежда, что Мать продержалась ночь в безопасности. Но если это правда, то это также означает, что я действительно обладаю какой-то силой. Как я выглядела в зеркале, когда только прибыла... это действительно я?

— Очаровательно. — Каллос подошел ко мне и оглядел меня с ног до головы. Ненавижу ощущение, когда вампир осматривает меня, как будто это я странный. — Как они это сделали?

— Я.… — Что я им скажу? Я должен сделать все, чтобы сохранить эту шараду. Я знаю, что не могу откровенно лгать Рувану, но что делать с остальными? — Я охотник — так я могу солгать остальным — а не знаток. Я не задаю вопросов вышестоящему.

— А, потому что истинное мерило верности — это не задавать вопросов, — саркастически говорит Каллос, закатывает глаза и возвращается к скамье.

— Ты нашел очень полезную вещь, Руван. — Лавензия опускается на свое место.

— Она будет полезна. Она проведет нас к двери. А если не удастся, то она все равно узнает о попытках охотников использовать кровавого предания. Это может дать нам некоторую ясность в том, как они вообще создали проклятие - она может знать что-то, сама того не подозревая.

Я смотрю на Рувана уголками глаз. По тому, как он говорит, можно подумать, что он так же старательно планировал все возможные варианты, как и я. Может быть, он прав, и мы оба нужны друг другу. Но если у нас схожие взгляды, то возникает вопрос, как он собирается убить меня, когда все закончится?

Если он действительно такой же, как я, то он уже придумал несколько способов.

— Ты же знаешь, что Погибшие придут в ярость от ее запаха, — говорит Винни.

— Каллос может найти