Но в те моменты, когда я погружался в работу, всё менялось. Я ощущал, как Макс оживает во мне, будто старые навыки и знания просыпались вместе с ним. Я анализировал, принимал решения, действовал так, как делал это раньше. Всё это происходило автоматически, как если бы я всё ещё был тем самым Максом, но в новом теле. Это давало мне уверенность, силу и ощущение контроля над ситуацией.

Однако каждый раз после таких всплесков активности, когда рабочие дела заканчивались, я снова оказывался наедине с собой, и этот баланс разрушался. Я больше не понимал, где начинается Джинсу и заканчивается Макс. Вопрос «кто я?» не давал покоя, он тянул меня всё глубже в бездну самоанализа. Я начал сомневаться в том, насколько могу полагаться на собственные чувства и мысли. Ощущение чуждости по отношению к своему телу, своей жизни нарастало.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение от своих успехов, я погружался в мысли о том, как мои действия и решения отдаляют меня от настоящего Джинсу. Ведь Джинсу был другим. Он жил в другом мире, с другими проблемами, с другим подходом к жизни. Но я не мог продолжать быть просто Джинсу — я знал слишком много, видел слишком много, чтобы быть тем, кем был он. И именно это меня мучило.

Когда я оглядывался на Джинсу, каким он был до всего этого, я видел в нём неудачника, человека, который был заточён в мир бедности и безысходности. Но когда я вспоминал Макса, я видел человека, который достиг многого, но, в конце концов, потерял всё. Что же мне делать? Какая из этих двух жизней должна стать моей?

Моя нынешняя жизнь представлялась мне чем-то промежуточным. Я чувствовал, что играю роль, но не знал, кто я на самом деле. Когда я был Максом, я действовал чётко, как машина, уверенно двигаясь вперёд. Но когда я был Джинсу, я чувствовал эмоции, страхи, переживания, которые напоминали мне, что я — обычный человек. Эти две жизни будто сливались воедино, но каждая из них боролась за то, чтобы стать главной.

Это внутреннее противоречие постепенно становилось невыносимым. Я чувствовал, как моя личность распадается на части. С каждым днём я всё больше задумывался о том, смогу ли я найти баланс между этими двумя мирами или в итоге буду вынужден выбирать одну из сторон. Смогу ли я продолжать жить в этом теле, сохраняя свои знания и опыт, но при этом не потерять самого себя?

Эти мысли терзали меня ежедневно, и я начал замечать, что они отвлекают меня от реальности. Я всё больше углублялся в себя, пытаясь найти ответы, которых не было. И каждый раз, когда я думал, что нашёл разгадку, она ускользала, оставляя за собой только ещё больше вопросов.

Узнав, что на носу очередной тимбилдинг — поход в горы, я вначале отнёсся к этому с лёгкой иронией. Поход? Нас, конечно, забросят туда автобусами, чтобы никто случайно не надорвался на настоящем маршруте. Пройдёмся два километра, обустроим лагерь, ночь в палатках, и на следующее утро снова те же два километра назад до автобусов. Но в Корее даже это считалось подвигом. Впрочем, когда меня пригласили, я решил, что отказываться не стоит. С одной стороны, это отличная возможность вырваться из офисной рутины, а с другой — всегда полезно ближе пообщаться с коллегами. Кто знает, может, найдутся интересные моменты для анализа и понимания их подхода к работе?

Накануне я решил подготовиться по-настоящему. Ужин с коллегами на природе, конечно, подразумевает еду, и тут мне пришла в голову идея: я могу приготовить что-то своё, но в корейском стиле. Что-то, что покажет, что я не просто чужак здесь, но и умею адаптироваться. И выбор пал на корейский шашлык. Я отправился на рынок, выбрал самую свежую курицу, прикупил специй и начал готовить.

Рецепт был простым, но вкус должен был покорить всех. Взял около десяти килограммов курицы, разделал её на порционные куски и замариновал в классическом корейском стиле: на основe соевого соуса, чеснока, мёда, кунжутного масла и имбиря. Важная деталь — немного рисового вина для глубины вкуса и, конечно, острая паста гочуджан для легкой пикантности. Я добавил туда ещё немного зелёного лука, кунжута и перца, а затем тщательно перемешал всё, оставив курицу на ночь впитывать все ароматы.

Когда наступил день поездки, я приехал на место сбора с огромным контейнером, в котором лежали замаринованные куриные куски, мешком угля и, как у всех, со спальником и палаткой. Я заметил, как на меня странно смотрят некоторые коллеги, явно не понимая, что я вообще затеял. Контейнер с курицей вызвал у многих замешательство. Ведь кто ещё пришёл с таким грузом? Костюмы и галстуки, смененные на спортивные куртки, всё ещё вызывали у многих желание поддерживать вид серьёзности и важности, даже несмотря на походные условия. В общем, я выглядел немного не к месту.

Когда мы загрузились в автобус, я почувствовал, как на меня косится Ли Минсу. Он явно не ожидал, что я приду с таким «арсеналом». Как только мы начали движение, он сел рядом и, с лёгким упрёком во взгляде, спросил:

— И что ты с этим планируешь делать?

— Хочу приготовить что-то особенное для всех. Корейский шашлык, — ответил я, стараясь сохранить невозмутимость. Но я видел, что его это слегка выбило из колеи.

— Хм, — только и пробормотал Минсу, явно не одобряя моей идеи, но всё же продолжил сидеть рядом.

Дорога заняла около двух часов. Автобус медленно продирался через узкие горные дороги, а пейзаж за окном постепенно менялся с городской суеты на дикие горы и леса. Когда мы, наконец, прибыли на место, нас окружали зелёные холмы, и я почувствовал некий прилив энергии — наконец-то немного свежего воздуха и отступление от повседневной рутины.

Пока все медленно выгружались, я, конечно, остался с моим контейнером, мешком угля и прочими вещами, и в этот момент снова появился Минсу. Он посмотрел на всё это с явным укором, но молча помог мне нести весь груз до места лагеря. В его взгляде читалось недоумение — «зачем тебе всё это?», но он не задавал лишних вопросов. Мы разбили лагерь в живописном месте, окружённом лесом. Палатки, как и ожидалось, стали первой задачей для всех. Однако, как только я установил свою, я сразу перешёл к