Его улыбка притупляет пульсирующую боль, которая возобновляется после наркоза. От такой улыбки Макс выглядит совсем молоденьким пацаном, который что-то задумал.

«Я буду капризничать».

Макс перегибается, и мы соприкасаемся носами. Делаю попытку отстраниться, но муженек хватает меня за шею и притягивает к себе.

– Капризничай, я не против, Золушка. Хоть так искуплю свою вину, – морщится.

Макс опускает глаза на мой мобильник и ждет, что я ему напишу дальше.

«Прекрати себя винить».

– Ну а как не винить, Золушка? Я же не взял себя в руки и затормозил слишком резко.

Поднимаю большой палец, даю ему понять, что я в норме.

Но только вот нарастающая боль в губе не дает мне его убедить. Морщусь, и из меня вырывается стон.

– Что такое? – Макс округляет глаза, и я вижу в них панику.

Выдергиваю из руки Макса выписку врача и пробегаюсь глазами по напечатанному тексту. Нахожу обезболивающе и тыкаю в него.

– Понял.

К Максу я доезжаю, находясь в полудреме. Чувствую, как меня отрывают от кресла, и пытаюсь вывернуться из захвата.

– Замри, а то вместе загремим, – бурчит Макс, перехватывая меня под коленками.

Слабость берет верх, и сил сопротивляться совсем не остается.

Обвиваю его за шею и утыкаюсь носом в сгиб шеи. Делаю вдох, различая тонкий запах кофе и цитруса.

– Отвлекаешь, Золушка. – Голос Макса проседает, и это слегка задевает нервные окончания внизу живота.

Мотаю головой, прикрываю глаза. Стараюсь больше не прикасаться к его коже. Хотя понравилось, да.

Нежная и теплая. Не думала, что у парня может быть такая кожа на ощупь.

Меня заботливо укладывают на кровать. Ощущаю быстрый поцелуй в лоб и долгожданное тепло одеяла.

– Я быстро смотаюсь в магазин и вернусь. Не скучай, хорошо?

Просыпаюсь от шороха в комнате. Распахиваю глаза и подскакиваю от неожиданности.

Перед лицом возникает огромный плюшевый медведь и букет голубых гортензий.

– Испугал? – Из-за медведя высовывается лицо Макса.

Забываюсь и разлепляю губы, чтобы ответить. Тут же всю челюсть прошивает боль. Со стоном падаю на кровать.

– Лер, что? Больно? Блин, – Макс откидывает подарок и роется в пакете, – сейчас, подожди. Мазь.

Выдыхает и достает тюбик.

– Вот, врач назначил мазь. Помочь или сама справишься?

Округляю глаза красочно представив, как Макс сейчас начнет мне мазать губы. Это слишком лично. И интимно.

Хватаю телефон.

«Просто дай мне зеркало, и я сделаю все сама».

Макс усаживает медведя на кровать и вручает мне охапку цветов. Быстро читает мое послание. На его лице проскакивает хитрая улыбочка.

– У меня нет зеркала. Только в ванной.

Собираюсь вставать, но он легонько придавливает меня к изголовью кровати.

– Лежи. Я пообещал, что позабочусь.

Перекладываю цветы в другую руку и выхватываю у него телефон.

«Я не калека, Макс. Могу сама справиться».

Макс недовольно цокает. Засовывает мой телефон к себе в карман и машет перед моим лицом мазью.

– Хватит сопротивляться, Золушка. Мне не трудно тебе помочь. У тебя был сегодня сложный день.

Вот же гад. Знает, что я не могу ему ответить, и нагло пользуется этим. Стараюсь не кривить губы, напоминая о том, что это может выйти мне боком.

Не хочу терпеть боль, а она последует, стоит мне только открыть рот.

– Хотя подожди. – Макс застывает с тюбиком и о чем-то задумывается. – Сначала поесть.

Макс достает откуда-то сбоку кровати внушительный пакет и ставит мне на колени.

– Вот, смотри, я накупил всяких смузи, – морщится от этого слова, а я не сдерживаюсь и смеюсь, – слово-то какое понтовое. Смузи, соки, пюрешки детские.

Вопросительно выгибаю бровь. Выхватываю у него из руки упаковку и с удивлением читаю название.

Реально. Детское питание. Фруктовое.

Поднимаю на него взгляд и вижу, что Макс пожимает плечами.

– Мне посоветовали в магазине. Оно жидкое, питательное и вкусное. В конце концов, как-то же на этом детей выращивают.

Не сдерживаюсь и начинаю хихикать. Макс одаривает меня возмущенным взглядом. Вручает бутылочку с соком и трубочку.

– Не, а что ты смеешься, Золушка? У меня нет детей. Вообще. Ни одного. И я как-то не задумывался о их появлении в ближайшем будущем, – он замолкает и о чем-то раздумывает, – хотя вообще не задумывался, что у меня дети будут.

Требовательно протягиваю руку. Макс с неохотой возвращает телефон.

«Совсем не хочешь детей? А как же наследники и все такое?»

– Ну, про наследников еще мне рановато думать. Я молод и полон сил, – поднимает руку и напрягает мускулы, – видишь, сколько мощи.

Хлопаю его по плечу и качаю головой.

– Блин, иметь молчаливую жену, оказывается, по кайфу, – хмыкает, – давай, цветы поставлю в вазу.

Убираю их подальше и мотаю головой.

«Спасибо, они прекрасные. Можно, я на них еще посмотрю?»

– Так я вазу могу сюда притащить. Мне несложно. Любуйся хоть круглые сутки. Хотя нет. Тебе нужно отдыхать и поправляться.

С одной стороны, мне приятна его забота. Но, если подумать, я же не инвалид и могу передвигаться по дому.

Хотя очень великий соблазн пользоваться добротой Макса по полной. Обо мне никогда еще так парень не заботился.

И я вижу, что ему несложно. Он от чистого сердца все это делает и предлагает.

– Ну что насчет вазы? – подмигивает.

«Спасибо, было бы здорово».

– Отлично. Тогда пока пей свой сок, а я скоро вернусь, – машинально проводит рукой по моим волосам и выходит из комнаты.

Пока Макс ходит, мне телефон обрывает Машка. Приходится ее отключать. Мое мычание она вряд ли поймет.

Но подруга не сдается. Да что там такое случилось?

Но не успеваю набрать сообщение, подруга меня опережает.

«Меня тут от эмоций разрывает, а ты не хочешь меня выслушать? Вот такая ты после этого подруга». И обиженный смайл.

Удивленно моргаю. Меня только что обвинили в том, что я плохая? Прикусываю губу и тут же скулю, когда зубы задевают шов.

Четыре дня. Доктор сказал про четыре дня.

«Маш, у меня тут небольшая травма, и я не могу тебе ответить чисто физически».

Возвращается Макс и бросает неодобрительный взгляд на полную бутылочку.

– Так, подопечная, я что сказал сделать? Выпить все до последней капельки.

Надуваю губы и пытаюсь его передразнить. Макс удивленно хлопает глазами. Опирается на кровать и нависает надо мной.

– Это что сейчас такое было, жена?

От одного слова «жена», сказанного вот таким строгим тоном, меня слегка коротит. Стараюсь не показывать, что его близость действует на меня волнующе. Внутри все замирает, и я ловлю каждое его движение.

– Слушай, какая прелесть, а. Ты такая молчаливая. Уверен, если бы ты разговаривала, то я бы уже давно был послан далеко и надолго.

«Зато сейчас я могу откусить тебе язык».

Макс пробегает по сообщению, и его глаза вспыхивают.

– Да ладно? Откусить язык?

До меня постепенно доходит, что я написала, и щеки вспыхивают от стыда. Мотаю головой, но Макс приближает лицо.

– Ну давай.

Прячу лицо за покрывалом и мотаю головой.

– Ну вот, так всегда, сначала обещаете, а потом заднюю даете.

«Не думала, что ты такой балабол».

Мне удается написать очередное послание, скрываясь за покрывалом. Макс тянет его вниз, но я только