«Пронесло. Слава тебе, Господи», – промолвил про себя и истово перекрестился.

Позже, как ни старался я забыть имя этого русского жандарма, это мне никак не удавалось. От моих агентов, периодически поступали сведения об активной разведывательной деятельности Мясоедова, развернутой им не только в приграничье, но и в глубине Восточной Пруссии. Он лично опрашивал погонщиков, бродячих торговцев и прочих людей, по роду деятельности часто бывавших в Германии. Пытался вербовать агентов среди германских рабочих, русских эмигрантов и религиозных сектантов. Инициативный жандарм даже включил в число агентов членов собственной сильно разросшейся семьи, убедив своего зятя Альберта Гольдштейна переехать в Пруссию, в Кёнигсберг, чтобы постоянно отслеживать военные передвижения в местной крепости, что тот вскоре и осуществил. Правда, через неделю Гольдштейн пришел ко мне с повинной, и с тех пор у меня появилась возможность знать о Мясоедове почти все. Он не ограничивался агентурной разведкой, а сам лично выполнял ответственные разведывательные здания. Однажды отправился в Манхейм, где приобрел автомобиль «Бенц» новейшей модели. Это транспортное средство он потом многократно использовал при поездках в Германию. Под видом обычного путешественника жандармский офицер не только тщательно обследовал территории к югу и юго-востоку от Мазурских озер, но и себя не забывал, попутно провозя через границу контрабанду.

– Но почему же вы его не арестовали? – удивленно воскликнул генерал Людендорф, тем самым прервав занимательный рассказ шефа германской разведки подполковника Николаи на самом интересном месте.

– В то время ни мне, ни даже руководителю всех разведслужб Германской империи, графу Эйленбургу, при всем нашем желании не удалось бы это сделать по причине того почтения, которым пользовался Мясоедов у кайзера и его окружения благодаря своему участию в императорских охотах. Его личная близость к кайзеру не позволяла ни мне, ни прусской полиции не только вмешиваться в его дела, но даже установить наблюдение за ним, хотя имелись более чем достаточные свидетельства того, что этот русский приезжает в Германию не любоваться видами, а шпионить.

– Ну что же, такого пройдоху и ловкача и русской контрразведке выдать не жалко, – резюмировал генерал. – Каков же был итог вашего вояжа в Россию? – поинтересовался он, после небольшой паузы.

– Итог был довольно результативным и поучительным, но только для меня, – грустно усмехнулся Николаи. – Успешно выполнив роль курьера для военно-морской разведки и составив довольно обстоятельный, правдивый доклад, я ожидал хоть какой-то благодарности от своего берлинского начальства, но вместо этого получил явно незаслуженный нагоняй. Прежде всего за то, что без ведома руководства, на свой страх и риск, согласился выполнить просьбу адмирала Тирпица, явно во вред выполнению основной своей задачи.

– Вы хоть поняли, почему получили взбучку? – спросил, усмехнувшись, Людендорф.

– О да, генерал! О противоречиях, существующих между командованием сухопутных войск и военно-морского флота я узнал от своего тестя, генерала Кольгофа. Помогая адмиралу Тирпицу, я тем самым нарушил неписаный закон, который должны соблюдать все офицеры Генерального штаба. Хотя с тех пор у меня сложились прекрасные отношения не только с фон Тирпицем, но и с военно-морской разведкой.

– Все это верно, но вы не знаете самого главного: почему ближайшему советнику кайзера и вашему шефу графу Эйленбургу так не понравился ваш доклад.

– Наверное, потому, что получился он не таким мрачным, каким ожидали от меня в русском отделе разведки. Но я старался быть объективным, полагая, что российская армия стала сильнее, чем была. В доказательство этого говорило, кроме всего прочего, и то, что Киевский и Варшавский военные округа были значительно усилены войсками, принимавшими участие в боевых действиях на Дальнем Востоке. На восточных границах Германии и Австро-Венгрии появились отмобилизованные части, солдаты и офицеры, которых умели не только обороняться, но и побеждать.

– Я прекрасно помню ваш доклад и во многом был с вами согласен, – признался Людендорф, – но я также знал и о том, что Эйленбург, чтобы добиться от кайзера большей решимости в осуществлении плана Шлиффена, постоянно докладывал ему о слабости и уязвимости России, строя свои выводы на том, что, страна, которая не смогла дать достойный отпор даже японцам, которых в Европе настоящими вояками никогда не считали, просто не может быть достойной уважения. И тогда вы со своими выводами о необычайно высоком росте военного потенциала России оказались в Генеральном штабе белой вороной. Сейчас мы пожинаем плоды нежелания Генштаба видеть Россию такой, какая она есть. Скажу вам откровенно, что, если бы не бездарность русского командования, неприхотливые и стойкие русские солдаты уже бы давно гарцевали по Берлину, так же, как когда-то это проделали их славные отцы и деды… Так что давайте выпьем за то, чтобы в русской армии не переводились безголовые генералы, и тогда победа будет нам обеспечена, – провозгласил Людендорф, разливая коньяк.

5

Видя искреннюю заинтересованность Людендорфа в проведении операции прикрытия варшавского резидента, Николаи вызвал к себе майора Клюге.

– Вы нашли человека, способного выполнить наше секретное задание? – спросил он офицера, как только тот вошел в кабинет.

– Яволь, – деловито произнес майор, раскрывая свою неизменную кожаную коричневую папку, – я нашел нужного человека, который готов выполнить любое наше задание.

Он выложил на стол два листа плотной бумаги, на которых убористым почерком было начертано:

«Лагерь военнопленных „Зольтау“

Германскому командованию.

Я, поручик второго российского армейского корпуса Яков Кулаковский, в настоящее время находящийся в лагере военнопленных в Зольтау, имею честь предложить германскому командованию свои услуги в качестве офицера разведки. Помимо прочего, я имею сведения о том, где конкретно в окрестностях Зольтау зарыты знамя и касса Кексгольмского лейб-гвардейского полка. Прошу вас хранить мое предложение в тайне.

Яков Кулаковский, поручик 23-го пехотного полка.»

Лагерь военнопленных «Зольтау»

«Германскому командованию.

Господа!

Осмелюсь напомнить о своем предложении работать на вас в России. Мои связи в российском штабе позволят мне снабжать вас весьма ценной информацией. Покорно прошу вас хотя бы предоставить мне возможность изложить вам свои предложения в личной беседе.

Яков Кулаковский, поручик 23-го пехотного полка».

– Занятный тип… – задумчиво произнес Николаи. – Обещанные им кассу и знамя полка нашли?

– Нет, господин подполковник, – ответил Клюге, – но офицер, который выезжал с ним на поиски клада, рассказал мне, что на месте, которое указал поручик, зияла яма и было видно, что кто-то побывал там раньше.

– Как, по-вашему, ему можно доверять?

– Я с ним несколько раз беседовал, и мне кажется, он из тех людей, для которых деньги выше офицерской чести, – уверенно заявил майор. – Мало того что он указал