Шрифт:
Закладка:
– Я искренне уверен, что император одобрил ваше предложение, – решил я польстить адмиралу.
– Отнюдь, – с горечью в голосе промолвил фон Тирпиц, – на радость врагу, нашего кайзера окружают сегодня безголовые тупицы, которые не видят дальше своего носа. Но я не теряю надежды в том, что не сегодня завтра в Берлине возобладают государственные интересы. Ведь в России после Цусимской катастрофы тоже сначала занялись модернизацией надводного флота, но после испытания созданной русскими конструкторами подлодки «Дельфин», лучший друг нашего кайзера император Всероссийский, восхищенный возможностями опытного образца, распорядился выделить деньги на проектирование и строительство более совершенных боевых лодок. По информации нашей морской разведки, российский инженер Бубнов спроектировал более совершенную подводную лодку, которая превосходит все имеющиеся в других странах аналоги и, что самое главное, имеет на вооружении восемь торпедных аппаратов… Я поставил задачу во что бы то ни стало добыть чертежи этой лодки, – продолжал адмирал, – и недавно получил от агента условный сигнал, что задание выполнено. Остается только взять бумаги в Санкт-Петербурге и привезти их в Кёнигсберг. Мои офицеры уже порядком засветились на границе и находятся у русских под подозрением. Именно потому я прошу вас доставить сюда эти наиважнейшие для германского флота документы.
– Яволь, господин адмирал, – ответил я.
– Военно-морской флот Германии будет обязан вам, – торжественно промолвил фон Тирпиц, – но настоящие моряки в долгу долго не остаются. Как говорят русские: «Долг, платежом красен».
Цурзее-капитан, дожидавшийся в приемной адмирала, сразу же ввел меня в курс дела, предупредив напоследок:
– Опасайтесь проверки на пограничной станции Вержболово, говорят, что тамошний жандармский офицер ну просто зверь.
Вспомнив об этом предупреждении, я лишь улыбнулся. Ротмистр Мясоедов оказался на деле добрым малым, который отнесся ко мне со всем своим душевным простодушием.
Еще и еще раз рассматривая мудреный для сухопутного человека чертеж русской подводной лодки, я неожиданно поймал себя на мысли:
«А что, если жандармский ротмистр старался своей добротой и радушием всего-навсего усыпить мою бдительность, чтобы при возвращении учинить полный досмотр и уличить меня в шпионаже? Ведь у ротмистра для этого будут все основания. При тщательном досмотре чертежи просто невозможно утаить. Тогда, даже если меня не осудят русские, считай, пропала карьера, а вслед за этим предстоит позорная отставка. Недаром же предупреждал меня цурзее-капитан».
Не об этом я мечтал всю свою жизнь. Не об этом твердил мне и тесть, генерал Кольгоф, постоянно предупреждая не ввязываться ни в какие авантюры.
«Но, что же мне теперь делать? – пульсировала в мозгу единственная мысль. – Что же делать?» Ведь не мог я, имея на руках такие важные для Отечества документы, на приобретение которых ушло, наверное, немало времени и денег, уничтожить их. Конечно, тогда я могу спокойно возвратиться в фатерлянд, но получу в лице адмирала фон Тирпица заклятого врага, который сделает все для того, чтобы уничтожить меня, если не физически, то морально. И в этом случае меня ждет неминуемая катастрофа. Все мои мечты, желания и чаяния окажутся просто несбыточными. А этого я себе позволить не мог. Тогда я еще и еще раз проанализировал все известные мне тайные способы переправки разведывательных сведений через границу, но ни один из них не предполагал доставку сложных чертежей. И, когда я уже было отчаялся что-то найти, в голову пришла прекрасная идея, сфотографировать чертежи на пленку и попытаться провезти их в своем фотоаппарате. Благо, что накануне отъезда в Кёнигсберг я прошел ускоренный курс подготовки фотографов в одном из берлинских фотоателье, работавших на разведку.
«Даже если, в крайнем случае, жандармы заставят вытащить из фотоаппарата пленку, – думал я, – то вытаскивая, они ее попросту засветят, и тогда уже никто и никогда не сможет обвинить меня в шпионстве».
Подлинники на всякий случай я решил оставить у своего доверенного лица, представителя компании «Сименс-Шуккерт» в России, тесно сотрудничающей с германской разведкой. Через него я приобрел и подержанный фотоаппарат «Кодак» с достаточным запасом пленки, большую часть из которой потратил на фотографирование достопримечательностей Санкт-Петербурга.
Выполнив поручение адмирала фон Тирпица, я сосредоточил все свое внимание на решении своей главной задачи – изучении военного потенциала русской армии, и прежде всего артиллерийских систем, которые выпускались на Путиловском заводе, где также полным ходом осуществлялось производство опытных образцов броневиков и самоходных артиллерийских орудий. Если в прошлый приезд в Россию меня беспрепятственно пропустили в мастерские, где шла сборка артиллерийских систем, то теперь без разрешения администрации завода иностранцев в мастерские не пускали.
Я хорошо усвоил принципы, почерпнутые у своего исторического коллеги Штюбера, главного шпиона Бисмарка, который полвека назад поучал своих сотрудников: «Если нет прямого пути для достижения главной цели, ни на кого не оглядываясь, иди в обход и любыми, самыми аморальными средствами добивайся победы. Победителей не судят!» Через некоего Александра Альтшиллера, владельца Южно-Русского машиностроительного завода, я попытался выйти на российских производителей оружия и боевой техники. Альтшиллер – коммерсант, он был человеком важным и влиятельным в коммерческих кругах России до такой степени, что правительство Франца-Иосифа назначило его почетным консулом Австро-Венгрии. На этом поприще он, решая в большей мере свои коммерческие вопросы, частенько разъезжал по европейским столицам и был частым гостем сильных мира сего. Год назад, когда Альтшиллер остановился в одной из фешенебельных гостиниц Берлина, его, как знатока России, пригласили для беседы в русский отдел германской разведки, где я и познакомился с ним. Коммерсант, благодаря своим обширным связям не только с крупными российскими предпринимателями, но и с представителями Российского военного ведомства, мог быть полезным для разведки человеком. Прощаясь с ним, я по секрету сообщил, что кайзер намерен поощрять тех, кто оказывает услуги военной разведке не только морально, но и материально, и что таким людям будет позволено иметь двойное гражданство.
Принимая офицера Германского Генерального штаба в своем петербургском доме, Альтшиллер старался роскошью своих апартаментов, обильным столом и вышколенными слугами ослепить гостя. И это у него отлично получилось. Такой богато обставленный дом я не видел даже у своего тестя, генерала Кольгофа.
– Как прекрасно вы здесь устроились, – польстил я хозяину.
– Стараюсь в меру своих сил и возможностей, – скромно
