Что-то случилось.

Феня поймала мой молчаливый вопрос и тихо проговорила:

— Алексей Иоаннович, ваша сестра… Все очень плохо.

Глава 12

— Лаврентий, не думал, что когда-нибудь это скажу, но… Гоните что есть мочи, — попросил я, стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие.

Водителя не потребовалось уговаривать. Он был в курсе, что Таня нездорова, да и, как и многие слуги, привязывался к господским детям. Особенно младшим. Поэтому когда Аграфена включила пронзительную сирену «ведерка», наш автомобиль сорвался с места и перестроился в крайнюю правую полосу. Ее отводили для общественного транспорта, такси и скорой помощи.

Наша «Омега» пронеслась по Кексгольскому шоссе и пересекла новенькую кольцевую дорогу.

И именно в этот момент, когда мы едва проскочили огромную развязку, справа от обочины показался пост дорожной полиции.

— Проклятье! — прошипел Лаврентий.

Постовой мгновенно нас срисовал, тут же крутанул жезлом и заорал в мегафон.

— «Омега» Семь-пять-четыре шесть, остановитесь!

Это как раз по нашу душу. Лаврентий напряженно взглянул на Аграфену.

— Что делать будем?

— Я разберусь, — бросила помощница и, переглянувшись со мной, кивнула. Сейчас я дал ей разрешение делать что угодно, лишь бы нас не задержали.

Не дожидаясь, пока постовой ленивой походкой подойдет к нам, Феня первая выскочила из машины и подбежала к нему.

— Нас оштрафуют? — Встревожилась Оксана.

— Мы сразу несколько правил нарушили, сударыня, — отозвался Лаврентий. — За такое лишают права управлять транспортом. И автомобиль увозят на штрафстоянку…

— Хрен им, а не штрафстоянка, — прорычал я и рванул рычаг своей двери.

Аграфена как раз общалась с постовым. Судя по звездам на погонах, старлей.

— Прошу вас, пойдите навстречу прямо сейчас, — убеждала Аграфена как раз в тот момент, когда я подошел.

— Нужно соблюсти все необходимые процедуры! — отрезал постовой.

Я мягко отстранил девушку и двинулся на полицейского. Тот взглянул мне в глаза и попятился, а рука потянулась к рации.

— Значит, так господин старший лейтенант…

— Иванов, — подсказала Феня. — Господин старший лейтенант в курсе, кто мы, но настаивает на оформлении всех протоколов.

Я перехватил его руку, а вторя моя ладонь вспыхнула пламенем.

— Господин Иванов, — тихо, вкрадчиво проговорил я, приближая свое лицо к его физиономии. — У меня на Петроградке сестра умирает. Прямо сейчас. А она, на минуточку, кузина самого императора, как и я.

— Но ваш…

Я схватил его за грудки и шарахнул небольшим зарядом психической энергии. То самое заклинание страха, что парализовывало человека как кролика перед удавом.

— И если я не успею добраться к ней из-за твоего приступа дотошности, поверь, Иванов, я выясню все о тебе, твоих родственниках до седьмого колена, а затем устрою такие проблемы, что ты многократно пожалеешь о том дне, когда поступил на службу. Это ясно⁈

Ненавидел угрожать и шантажировать, но сейчас так было быстрее, а детали и последствия меня волновали мало. Времени нет! И никто не вспомнит о штрафах, если Тани не станет.

— Т-так точно, ваша светлость… П-простите, не поверил вашей девице…

— Все протоколы и штрафы оформляйте на светлейших князей Николаевых. От наказания бежать не будем. Но, ей-богу, нарушаем не просто так.

Видимо, психическая магия хорошо его проняла, поскольку постовой дотронулся до козырька фуражки.

— Вашсветлсть, если дело срочное, может вам сопровождение выделить? Для скорости. Раз сестрица ваша… Эцсамое…

Ну неужели первая адекватная мысль?

— Благодарю, не стоит. Просто передайте дальше по постам, чтобы нас не останавливали. Нам еще мосты проезжать.

— Сделаем! — отозвался постовой.

— Спасибо.

Я развернулся и поспешил в машину, а Аграфена за моей спиной хрустнула бумажкой. Понятно, решила сгладить инцидент. Пора бы отучить ее поощрять мздоимцев.

С точки зрения закона мы действительно были не правы. Но, черт возьми, иногда нужно входить в положение.

— Если он заявит на вас угрозу сотруднику полиции при исполнении, будут проблемы, ваша светлость, — Аграфена догнала меня как раз перед тем, как я открыл дверь машины.

— Если мы опоздаем к Тане, это не будет иметь никакого значения, — отрезал я и, забравшись в салон, хлопнул по спинке водительского сидения. — Гоните, Лаврентий. Путь свободен.

И действительно, проезд стал проще. Мы все так же орали мигалкой и ехали по полосе для спецтранспорта, но ни один из встретившихся на пути постов даже не подумал нас остановить.

Лаврентий шел на рекорд — от северного въезда в город до Петроградки за пятнадцать минут с учетом одного моста через Большую Невку маленького через Карповку. Мы вылетели на Камменноостровский проспект и уже через минуту с визгом затормозили перед воротами семейного особняка.

— Паркуйтесь пока. Феня, бегом! — велел я и выскочил из машины, прихватив сумку, на дне которой лежала тушка пятнистого аспида.

Ворота распахнулись, едва служба безопасности увидела автомобиль, и мы с Аграфеной юркнули в них, чтобы войти в дом с черного хода. Так быстрее. Нам навстречу выбежала Яна. На ней лица не было, и, судя по помятому виду, вторая помощница сбивалась с ног.

— Ваша светлость, — она еще умудрилась присесть в реверансе.

— Где она⁈

— У себя в комнате. С ее светлостью и лекарями…

Мы с Феней переглянулись и, не произнеся ни слова, бросились вверх по ступеням лестницы. Рассыпая ладожский песок по персидским коврам, я ворвался на женскую половину, переполошив горничных.

— Ваша светлость… Вернулись!

Я резко затормозил перед дверью в комнату сестры. Вдох-выдох, Алексиус. Лучше сосредоточься и войди в режим концентрации прямо здесь. Аграфена открыла передо мной дверь, приглашая войти.

В комнате пахло озоном — эффект от применения эфира в больших концентрациях.

Матушка сидела на кровати Тани и держала ее за руку, вливая собственный эфир в худенькое тело сестры. Двое маголекарей стояли у окна и тихо переговаривались, шелестя страницами медицинского журнала.

— Матушка!

Я бросился к ним, но светлейшая княгиня прислонила палец к губам, веля не шуметь. Я кивнул и подошел к ним, стараясь не топать массивными ботинками.

— Яна звонила. Как Таня? — спросил я. — Что говорят лекари?

В ответ матушка лишь покачала головой, и я увидел высохшие борозды слез на ее щеке.

— Эфир перестал помогать, — прошелестела она. Ей стоило невероятных усилий не разрыдаться. — Все, что вливают, сгорает мгновенно. Еще утром было лучше, но пару часов назад…