Действительно, мы не проявляем недовольства по отношению к тем учителям, которые говорят, что мы должны расти, и «вытирают нам носы». Мы также не удивляемся тому, что некоторые персоны, которым сильно не повезло с самореализацией, только и ждут наших денег. Такое случается, когда человек не присутствует в собственной жизни. Это все равно что ходить повсюду с плакатом, на котором написано: «Посоветуйте, что мне делать!»

Без чувства собственной важности

Как и большинство людей, я иногда грешу тем, что, воскрешая в памяти прошлое, вижу его не таким, каким оно было. Вспоминая Дэ Чжуна, я иногда боюсь поддаться своеобразной ностальгии о том времени, которое мы провели вместе.

Если быть откровенным, я не всегда чувствовал себя комфортно с Дэ Чжуном. Летом у него было слишком жарко. Зимой у меня начинали мерзнуть ноги, как только я переступал порог его продуваемой всеми ветрами хижины. И потом, между нами часто воцарялись паузы неловкого молчания, поскольку мне нечего было ему сказать. Но эти мгновения дискомфорта были ничем по сравнению со страхом, который я иногда испытывал, пребывая рядом с ним. Разумеется, это не был страх за мою физическую безопасность — Дэ Чжун был добрейшим и самым мягким человеком, которого я когда-либо знал. Мое чувство было более сильным и всеобъемлющим; ужас, вызванный ощущением бессмысленности жизни.

Дэ Чжун, когда я был рядом с ним, никогда не говорил и не делал ничего, что укрепляло бы веру в значимость каких-либо вещей, кроме тех, что были перед глазами: котелка с китайским чаем, пылинок в луче утреннего света, наших теней на стене. Здесь не происходило ничего такого, что можно было бы делать или понимать. Я вовсе не хочу сказать, что он отчаялся или был фаталистом. Это бы не соответствовало истине. Просто между нами не велись те обычные мелкие разговоры, какие можно слышать среди большинства людей. Когда я был рядом с Дэ Чжуном, мне казалось, что я лишаюсь всего, чем привык поддерживать чувство собственной важности.

Дэ Чжун любил писать китайской тушью горные пейзажи. И любил свой маленький огород, который обеспечивал его здоровой пищей. У него были друзья среди соседей и студентов университета, которых он охотно принимал. Иногда его приглашали в местный колледж или музей провести беседу о китайской живописи. Эти приглашения он встречал с некоторым энтузиазмом. Но во всех его действиях не было ничего утрированного, ничего показного. Он просто переходил из одного мгновенья в другое без всякого чувства собственной важности.

Без чинов

Пребывание в настоящем моменте — это не идеология, а простая практика для обычных мужчин и женщин, которая должна составлять часть их повседневной жизни. В самом деле, если бы в процессе этой практики кто-нибудь сказал себе «я буддист», или «я христианин», или «я последователь моего гуру», уже одна эта мысль могла бы нарушить осознание дыхания. При этом идея нашего «я» подменила бы собой реальность настоящего времени и места. Медитация — это не идея.

Философия настоящего должна быть свободна от идеологического мышления. И этот метод, который не опирается на личного наставника или на догмы какой-то отдельной религии, приветствует создание малых независимых групп, которые легко появляются и исчезают, словно грибы или травинки в поле. Их цель состоит не в том, чтобы увековечить себя. И не в том, чтобы добиваться успехов или распространять свое учение. Их цель — настоящее, и ничего больше. В этом состоит сущность их учения. К тому же эти группы не посягают на личную свободу тех, кто в них входит. Член группы может заниматься под руководством гуру, но группа — нет. Отдельный человек может приобрести себе прекрасный уголок для медитации где-нибудь в горах. Но группа не может. Индивидуум может быть буддистом или христианином. Группа — нет. Группа не может даже назвать себя собранием атеистов, поскольку она таковым не является. Ее цель — здесь и сейчас. В таком состоянии полной скудости заложен ее секрет — это тот самый принцип, который делает медитативный процесс эффективным.

Но, учитывая природу человеческих взаимоотношений, как нам сохранить эту атмосферу открытости и взаимного уважения? Как нам сохранить дух «не-делания» при всех наших разногласиях и поступках, приводящих обычно к противоположным результатам? Не превратится ли постепенно не-делание в делание?

На время встречи, посвященной настоящему моменту, ее участники должны забыть о своих чинах и званиях. В этом состоит главный смысл данной встречи. При соблюдении этого условия все остальное, включая тонкие аспекты медитации, будет протекать естественным путем. Один из членов группы, возможно, является ректором университета; другой, скажем, только что отбыл срок заключения. Хоть вам и не следует искусственно создавать разношерстную группу, но вы всегда должны помнить, что теоретически такое возможно. И каждая встреча должна проходить именно в духе такой группы.

На встрече с настоящим моментом не может быть экспертов или учителей. Тот, кто овладел медитацией, — на самом деле перестал ею владеть, отказался от всего, что делает нас несчастными из-за того, что мы живем будущим или прошлым. Но этого никто не заметит. За это не дают ни знаков отличия, ни особых одеяний.

Практика

На какое-то время снимите с себя ваши «мундиры и регалии», чтобы остаться наедине с настоящим, будучи совершенно свободным и чистым. Такое действие — духовный и психологический эквивалент обнаженного состояния нашего тела. Но нагота физического тела притягивает к себе слишком много взглядов, а нагота духовная действует как раз наоборот. Она совсем не привлекает внимания.

Начните с мысли о своей работе или профессии, о том, много ли у вас денег, а также о том, сколько у вас домов и автомобилей. Мысленно соберите все это и разложите перед собой на полу. Рядом положите вашу одежду — политическую партию и философские убеждения, отношение к религии (если таковое имеется), а также недавно прочитанные книги. В довершение к этому сложите в кучку свои ювелирные украшения — вашу неестественность, претенциозность — то, какими вы предстаете перед этим миром. Если в жизни вы не можете обходиться без трости — то есть страдаете от курения, алкоголя, наркотиков, болезненных воспоминаний, — бросьте ее в ту же кучу. Наконец, снимите с себя даже белье и носки. Считайте, что это последняя преграда перед «ничто» — последнее, за