На этой стадии медитации мы забываем свои навязчивые мысли о деньгах, сексе, психологических проблемах, сожалениях, надеждах, страхах и других человеческих недостатках. Часто мы даже забываем о дыхании. Но здесь существует опасность, что, используя «забывание», мы начнем оправдывать им наше нетерпение или доведенную до состояния оцепенения расслабленность, либо даже потворство всем нашим выдумкам и фантазиям, возникающим вместо счета и наблюдения за дыханием. По этой причине я твердо следую правилу, которое обеспечивает мне успех в медитации: всегда начинать со счета, после чего просто следить за дыханием.

Если эти упражнения кажутся вам утомительными или скучными, значит, вы еще не готовы выполнять практику забывания. В противном случае вы будете напоминать птицу, которая не способна летать, а только скачет, делая вид, что парит в небесах. Вам никогда не удастся оторваться от земли. Так же рано вам осваивать забывание, если вы ощущаете сонливость или отсутствие вдохновения. Возвращайтесь к счету, пока в достаточной степени не пробудите себя для наблюдения за дыханием, пока не ощутите свое присутствие настолько, чтобы заниматься медитацией без всяких подсобных средств.

Как вы узнаете, что перестали применять вспомогательные средства? Как узнаете, что медитируете без всякой идеи, не применяя никакого метода или техники? Ответ таков: вы об этом никак не узнаете. В состоянии забывания у вас отсутствует всякое осознание медитации — независимо от того, используются или нет какие-либо методы, идеи или техники. И все-таки забывание — это не бессознательное состояние. Скорее, это высшая степень бодрствования.

В этом состоянии ум не отвлекается на возникающие у нас мысли, эмоции или чувства. Он просто присутствует. Когда все остальное забыто, остается лишь эта изначальная простота.

Практика

Вернитесь к началу. Помните, что медитация — это путешествие не вперед, а назад.

Вернитесь к моменту перед тем, как вы начали следить за дыханием. Вернитесь к моменту перед тем, как вы начали считать. Вернитесь к моменту, когда вы сели и выпрямили позвоночник, готовя себя к медитации.

И остановитесь.

Останьтесь в этой точке, не делая ничего. Не препятствуйте ничему, что приходит вам на ум, — позвольте ему уйти. Если в вашем теле есть напряжения, позвольте им исчезнуть. И совершайте все это, просто пребывая в покое.

Вы обнаружите, что все вокруг находится в движении. Движется дыхание. Движется ум. Движется ветер. Слышится тиканье чьих-то часов. Но ваше тело остается спокойным, как гора. Это спокойствие не есть нечто преходящее, оно является отражением нашего естественного состояния. Когда нас ничто не отвлекает, когда исчезают все заботы, остается только то, кем и чем мы действительно являемся и где находимся.

В процессе медитации или в случайные моменты повседневной жизни вы можете уловить признаки этого спокойствия, которое, строго говоря, не имеет ничего общего с отдыхом или движением, поскольку приходит из более глубокого источника. В такие моменты не предпринимайте ничего. Даже не говорите себе, что вы здесь. К этим моментам нечего добавить, чтобы сделать их более приятными или более совершенными. Они совершенны сами по себе.

Возможно, позднее вы пожелаете задать себе один простой вопрос. «Что тебе пришлось сделать, чтобы испытать это?» Если ваш ответ будет: «Все и ничего», значит, вы не слишком хорошо вникли в суть дела.

Свет моего учителя

Смысл настоящего момента, таким образом, состоит в том, чтобы постигнуть его здесь и сейчас, не прибегая к какому-либо средству. Но это очень непросто. Почти всегда мы нуждаемся в методе, который служил бы нам мостом. И проблема в том, что любому методу свойственно становиться «вещью в себе» — со всеми его опекунами, стражами и даже инвесторами. Поэтому мы используем способ (счет и наблюдение после него за дыханием), который настолько прост, что в определенный момент исчезает сам по себе, оставляя нас в состоянии присутствия — здесь и сейчас. В этом весь смысл. Если вы забудете об этом, то ваша медитация быстро сойдет на нет, превратившись в набор верований или мнений относительно того, что вы делаете. А как вы помните, делать ничего больше не нужно. Однако даже при этом не стоит становиться слишком самонадеянными.

На первых порах мы должны постоянно напоминать себе о присутствии. Это как самоклеящийся ярлык, который прикрепляется нами к процессу медитации.

Но этот ярлык все время отваливается, поэтому нам приходится снова и снова приклеивать его, что не всегда приятно. Иногда это делает нас хвастливыми (тогда мы демонстрируем остальным, как хорошо умеем медитировать).

Позже, когда мы становимся более спокойными, появляются проблески истинного присутствия, независимого от нашего «я», от самосознания, с позиций которого мы обычно смотрим на мир. Вначале эти проблески почти неощутимы, поскольку их нельзя потрогать и описать. Но через некоторое время мы принимаем это состояние. Мы привыкаем к тому факту, что просто находимся здесь.

В конечном счете, мы знаем это. И знание возникает в нас, подобно внутреннему свету. Этот свет может быть незаметен постороннему глазу, но мы инстинктивно знаем, что он есть. Знаем даже еще до того, как начинаем думать об этом. Так что нам и Не нужно думать. Мы просто есть.

В последние годы меня все меньше впечатляют те духовные учители, которые излучают свой внутренний свет в многолюдных залах. Этот свет затмевает все те огни, которые горят вокруг. Наверное, это приятно — немного понежиться в тепле подобного излучения, как ребенку доставляет удовольствие находиться в материнских объятиях. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь сможет познать духовную сущность таким лишь образом.

Внутренний свет Дэ Чжуна проявлялся так незаметно, что даже более чем через десять лет после его смерти я не знал, что этот свет у него был. Иногда, возвращаясь поздно вечером домой, в Вудсток, я думаю об этом. Моя мать подарила мне брелок с фонариком, благодаря которому я всегда могу отыскать отверстие в дверном замке. Порой я зажигаю этот фонарик и, смотря на лучик света, вспоминаю своего учителя.

ЧАСТЬ 3

Собираемся вместе

Прихожая

Вскоре после того, как я стал монахом, мой японский учитель дзэн решил отправить меня обратно в Нью-Йорк, чтобы сделать настоятелем местного храма. Внешне я согласился с этим назначением со смирением. Внутренне я воспринимал его как некий уровень, которого я достиг. Наконец-то я смогу стать учителем, мастером дзэн. В то время мне казалось, что моя жизнь состоялась.

Мой учитель предпринимал все возможное, чтобы втянуть меня в эту безумную