лучший шеф-повар страны. Возможно, я была слишком голодна, поэтому сейчас мне что угодно сгодилось бы в пищу, а может, Зверь был прирожденным кулинаром.

Тарелки опустели, Макс убрал грязную посуду и налил нам по чашке чая. Передо мной он поставил коробку конфет.

– Откуда конфеты, ты же не ешь такое?

Он молчал несколько секунд, застыв у стола и раздумывая о чем-то.

– Недавно моя сестра Джой приезжала из Такомы.

– Сестра? Это с ней ты был в ресторане?

– Да.

От осознания того, что Зверь не заводит интрижек с юными девицами, мне полегчало.

– А сколько ей?

– Шестнадцать, она учится в школе.

– А я уж было подумала, что это твоя девушка.

Его брови сошлись на переносице, но он ничего не ответил.

– Это малиновый чай? – спросила я, вдыхая пар, исходящий от напитка.

– Есть еще с апельсином, я люблю малиновый, а Джой любит с апельсином. Если хочешь, я заварю тебе другой, – предложил Зверь.

– Малиновый мой любимый, – скромно улыбнулась я.

Мы молча пили чай. Это молчание угнетало, я не любила тишину, она всегда заставляла меня подолгу оставаться наедине с собой.

– Ты не рассказал, как прошла тренировка, – сказала я, моментально осознавая, что на короткие минуты в компании этого здоровяка забыла обо всех проблемах.

– Не очень хорошо, парни были несобранные и расфокусированные.

– Все кроме тебя или ты тоже? – с дразнящей улыбкой на губах спросила я. Зверь – настоящий профессионал, ничто не способно вывести его из равновесия.

Он отвел взгляд и притворился, что вид на город позади меня, открывающийся из его окна, куда интереснее моего лица.

– И я в том числе, – признался Макс.

Я невесело усмехнулась и отправила очередную конфетку в рот, после этого облизывая пальцы, забывая, что нахожусь не дома. Его взгляд опустился на мои губы и руки, Макс вдруг встал, чтобы подлить еще чаю нам обоим.

– И что же помешало всей команде играть сегодня? – безразлично спросила я. Но через секунду на меня сошло озарение. – Снимки, да?

– Все не так, Утконос. – Поймав мой взгляд, он поспешил исправить ситуацию. – Парни просто мало отдыхали и…

– Не говори ерунды. Знаю я, какими грубыми и несносными могут быть хоккеисты. Все они веселились и обсмеивали Майка, и все из-за меня…

Мои глаза снова заслезились, и это раздражало меня. Я поспешно отвернулась, чтобы он не заметил этого. Но Пауэлл тихо, с кошачьей грацией, приблизился и, нависнув надо мной, уверенно накрыл своей ладонью мою.

– Послушай, фотографии получились хорошие.

Я подняла на него удивленный взгляд:

– Ты тоже видел их?

– Все видели.

Конечно, я не сомневалась, что каждый в этой раздевалке взглянул на них. Но Макс…

– Я понятия не имею, как они всплыли, – тихо сказал я, скидывая его руку со своей. – Это такой позор, я готова сгореть со стыда. Я попросила знакомого пофотографировать меня и сделать в фотошопе макет обложки местного эротического журнала, чтобы затем отослать его маме. Она все время лепила из меня идеального человека, куклу, которую можно показывать людям, понимаешь? Я впервые оказалась на свободе и хотела как-то возразить ей, вывести ее из себя. Боже, какая я дура!

По моим щекам потекли слезы.

Маме не удалось стать успешной актрисой, пресса писала лишь о ее нескончаемых романах. Карьера ее слишком рано закончилась, так и не успев начаться. Потом родилась я. И она стремилась воплотить во мне то, чего не могла достичь сама. Она хотела видеть меня красивой утонченной девушкой – леди, а не сорванцом, играющим с мальчишками, но я упрямилась. Все эти розовые платья с рюшками и маленькие лаковые башмачки я рвала и пачкала.

Помню, мама купила мне безумно дорогое платье и отправила гулять недалеко от нашего дома, чтобы все могли видеть, какая красивая ее куколка дочка. Но мне даже в семь лет были ненавистны ее попытки поменять меня, поэтому прямо на ее глазах я шагнула в огромную лужу и начала купаться в ней как самый настоящий поросенок.

– Сеанс самобичевания окончен? – спросил он.

Я взглянула на него и медленно кивнула.

– Отлично, потому что тебе не за что оправдываться. Фото получились хорошие, – продолжал твердить он. Зверь стоял, прислонившись поясницей к кухонной тумбе. Я вскочила со своего места.

– Хорошие? Я говорю, что моя жизнь катится к чертям, мой парень меня, кажется, бросил, а ты говоришь, что фото хорошие? Да пошел ты, Макс!

– Твой парень идиот, Перри. Если он бросает тебя из-за подобного, может, и не стоит так переживать?

Я замерла, вглядываясь в его глаза. Пауэлл сжал зубы, будто мысли, захватившие его голову, заставляли его сомневаться в чем-то, бороться с самим собой, и он проиграл. Медленно коснулся моей щеки ладонью, нежно огладил скулу и заправил выбившийся рыжий локон волос мне за ухо. Что-то внутри меня отчаянно кричало и просило его не прекращать касаться меня.

– Перри? Ты назвал меня Перри? Не прилипалой, не Утконосом, а Перри?

Зверь убрал руку и отвернулся, упираясь ладонями в столешницу кухонной тумбы.

– Оговорился.

Боже мой.

Это было самой настоящей пыткой. Каждая клетка моего тела требовала его. Обхватить его крепкое тело руками и прижаться к его спине. Головокружительное желание застало меня врасплох. Потребность окунуться в него, пропитаться его запахом и вкусом накрыла меня, отдаваясь в груди сладкой и томительной болью ожидания.

Но я не могла сорваться в эту пропасть. Это будет неправильно, порочно и запретно. Я просто запуталась и не понимала, чего хочу на самом деле. Я решила уйти. Развернуться и убежать на второй этаж, чтобы напряжение между нами разлетелось на миллионы мелких осколков. Но я не успела, длинные пальцы обернулись вокруг моего запястья. Зверь поменял нас местами и вжал меня своим телом в кухонную тумбу.

Мои руки машинально обхватили его широкую твердую спину, тепло которой чувствовалось даже сквозь тонкий материал футболки. Плечи Зверя напряглись, словно ему были неприятны эти касания. Но я знала, давно подозревала, что все это не так.

– Не нужно было нам встречаться, – низким грудным голосом сказал он. – Только не с тобой. – Запах его кожи обжег мои ноздри, и мне пришлось схватиться за ткань его футболки, ведь от возбуждения, вызванного одним его запахом, я легко могла лишиться рассудка.

– Почему не со мной? – почти простонала я, чувствуя, как он прижимает меня к тумбе своим горячим телом, и что-то твердое и большое упирается в низ моего живота, порождая миллионы мурашек на моей коже.

Он дернул головой, оставляя меня без ответа.

Вожделение заставляло меня сжимать бедра. Я так нуждалась в нем, хотела Пауэлла. Но тоненький голосок здравого смысла не давал мне забыть о Майке ни на секунду. Я не знаю, что теперь между нами. Но если мы все еще вместе, то я предам его.

Соблазн стянуть с него футболку был слишком велик, но я сдержалась, надавила руками на его грудь, молчаливой