откладываю его. Спать все еще хочется, поэтому позволяю себе эту роскошь, откинув мокрое полотенце на прикроватную тумбочку.

Надеюсь, что сон продолжится, но вместо этого меня накрывает темнота. Из нее вырывает веселая трель дверного замка.

Тяжело поднимаюсь и бреду к нарушителю моего спокойствия. В глазок вижу Гнома.

— Что случилось? — бубню недовольно, открыв дверь. Охранник выглядит всполошенным.

— Вас шеф обыскался! Он звонил вам много раз. Если бы вас не было дома, как бы я объяснил это? Он бы с меня голову бы снял!

— Ладно-ладно. Не нужно так нервничать, — хриплю, откашлявшись. Громкий звук отдается дурацким гудением в голове. — Я просто уснула. Не могу, что ли, поспать днем? Неделя выдалась тяжелой.

— Не можешь, Николь, — пришибает меня очень и очень недовольный голос Марка. Он взбегает по лестнице, его грудь тяжело поднимается. — Спасибо, Гном, можешь идти.

Охранник кивает и быстро скрывается за соседней дверью. Затуманенным взглядом смотрю на Гайдмана, пытаясь понять, зачем он приехал.

— Николь, может быть, пустишь? С тобой все в порядке? — спустя минуту спрашивает Марк. Он уже кладет ладони мне на талию, чтобы отодвинуть, когда я вдруг понимаю, что в ванной валяются несчастные тесты на беременность. А все нормальные люди сперва идут мыть руки.

— Подожди минутку! — тараторю и захлопываю дверь прям перед растерянным Марком, пока он не успел подставить ногу. Сквозь туман в голове продираюсь к ванной и сгребаю в охапку злополучные тесты. Гайдман же вовсю звонит и стучит в дверь. На ощупь добираюсь до кухни и выбрасываю полоски. Следом летит непочатая пачка макарон: вдруг Марк решит выкинуть мусор и увидит все?

Только после этого возвращаюсь к двери и вновь открываю ее. Гость (или правильнее сказать, хозяин?) выглядит крайне недовольным.

— Что за детское поведение, Николь? — возмущается он и с напором перешагивает порог. Снимает обувь, идет мыть руки. Я же валюсь на кровать.

Марк приходит через пару минут.

— Почему ты не берешь трубку, когда я звоню? — отчитывает он, присаживаясь на край кровати.

— Я спала, — бубню из-под одеяла. Мне так холодно, просто жесть.

— Ты понимаешь, что это серьезно? Так, а это что, градусник? Тридцать семь? И почему ты молчала? — Мужчина снова вскакивает на ноги. Приспускаю одеяло.

— Ты куда?

— В аптеку. Здесь совсем нет лекарств.

— Ой, не нужно! — слишком эмоционально протестую. Марк смеряет меня взглядом.

— Это еще почему?

— Я… аллергик?

— Ты это у меня спрашиваешь? — хмурится мужчина.

— В смысле, мне только парацетамол можно из жаропонижающих, к тому же еще рано температуру сбивать. Возьми его, пожалуйста. И просто какие-нибудь витамины.

— Ладно. А ты пока померь температуру, — строго произносит Марк и выходит. Вскоре хлопает дверь. Фу-у-уф.

Быстро лезу в Гугл, угадала я с препаратами или нет. Угадала. Если Марк последует прямым указаниям, мне повезет.

Он возвращается через минут пятнадцать, не только с лекарствами, но и с целым пакетом фруктов. Как истинный добытчик, мужчина приносит все в комнату и выкладывает передо мной: апельсины, шоколад двух видов и клубника.

— Спасибо, — смущенно говорю, рассматривая богатство.

— Что там с температурой? — с самым серьезным видом интересуется Марк. Отдаю градусник. Гайдман довольно хмыкает. — Нету. Отлично. Тогда начнешь с фруктов.

Марк

— Не понимаю, мне все это мерещится? Что с тобой опять приключилось? — хмурится Ника. Она выглядела такой милой и беззащитной, когда увидел ее. Сидит, носом шмыгает. Наверное, поэтому и в квартиру не пустила, что убиралась. В ее-то состоянии!

— Я был в Карелии, где проводил лето в детстве, — решаю сказать правду, но не полностью. Некоторыми подробности своей жизни я не готов делиться, никогда и не с кем. А такие вещи рассказать можно. Тем более я открыл в себе нечто новое.

Когда получил смс, тут же позвонил Николь. Она не взяла трубку. Отдал короткие команды парням узнать о владельце номера и припустился в Питер. Только на пол пути понял, что мчусь не просто обратно, а к НЕЙ. Мы в ответственности за тех, кого приручили? Или это возврат в былое? В любом случае, пока она болеет, я буду о ней заботиться.

— Часто там бывал? — интересуется Ника. В ее голосе сквозит участие.

— Не очень. Но это были хорошие дни, — произношу задумчиво. Ника чуть подается вперед. — Там познакомился с Вадимом и Сашей, его братом.

При этих словах Ника напрягается. Беру ее за руку. Она не отнимает, а я как-то впервые понимаю, какие нежные у нее ладони, какие маленькие.

— Ты уже знакома с ними? — спрашиваю. Я знаю, что да. Ника кивает. — Знаешь, каждый из парней внес свой вклад в мою жизнь. С Родионовыми я впервые узнал, что такое настоящая счастливая семья. Глеб с детства был моим лучшим другом. А Денис уговорил отца вложиться в мой проект. Они были со мной, как я дошел до дна. Они же поднялись со мной до вершин. Так неужели вершины губительнее дна? Похоже, что да.

Ника

Марк впервые говорит со мной откровенно, впервые приоткрыл занавес своей жизни, о которой, к своему стыду, я знаю так мало. Сейчас я понимаю его боль, хотя не знаю подобных предательств. Чувствую, что его прошлое скрывает что-то страшное, но буду ждать до тех пор, пока он откроется.

Такое ощущение, что мы оба не знаем, что испытываем друг ко другу. Нас штормит. Сейчас, когда Марк совсем близко, я чувствую себя защищенной. Странно. Я думала, что сама могу себя защитить.

— Вадим показался мне холодным и отстраненным, — стараюсь как можно мягче описать первое впечатление об этом грубияне.

— Он всегда такой на первый взгляд. А вот для друзей он открывается совсем с другой стороны.

— Как вы общались после того, как ты перестал ездить на лето?

— Встретились случайно на одном мероприятии. Я был там с Дэном и его отцом, а Вадим вел репортаж. Друга детства не узнать нереально, пусть мы оба изменились. Слушай, нам на тот момент лет девятнадцать было. Я познакомились парней с Денисом. Ну и каждый пошел по своему пути.

— Получается, Денис — единственный среди вас, кто безбедно провел детство? — участливо спрашиваю. Марк тепло улыбается, даже морщинки вокруг глаз чуть разглаживаются. Он все еще держит меня за руку, но я не хочу отпускать свою.

— Не совсем, но по сравнению с нами — скорее да. Его растили бабушка с дедушкой, а отец лишь занимался спонсорством их жизни. Лишь когда увидел в сыне перспективу, занялся его обучением и начал давать личные деньги.

— Звучит ужасно! Я своего отца не знала. Нас с Ликой воспитывала мама.

— Кстати, как она?