— А он не говорил, что мы друг друга ненавидели в школе?

— Ну, знаешь, от любви до ненависти всего один шаг. Но мы с Глебом не верили, что все действительно получится. Думали, перерастет парень, а он всех под твой типаж выбирал. Даже болезненно это выглядит, не находишь? Эх… Было же время безмятежное…

— Скучаешь по нему? — осторожно спрашиваю, вглядываясь в лицо Дениса. Его взгляд медленно тускнеет.

— Если честно, очень, поэтому давай сменим тему? Я все еще отойти не могу. Иногда думаю: а не махнуть в Америку, новую жизнь начать? Дом бы купить у самого океана где-нибудь в Майами. Яхта, солнце. Кайф. Впрочем, это мечты. Давай о прошлом лучше? Мне есть, что рассказать из нашего юношества… Помню, было дело, когда мы решили угнать машину моего отца…

Дом возвращаюсь уставшая, но в хорошем настроении. Вечер, однако порадовал, хотя я и не думала, что Денис способен так смешить.

С легкостью на душе открываю дверь, кидаю сумку на стул. И едва не спотыкаюсь о крепкие мужские ботинки. Первая мысль возникла наругаться на Марка, но тут же я замечаю вторую пару обуви рядом. Прислушиваюсь. В стороне кухни раздается чужой смех и приглушенный голос Гайдмана. Охранники никогда не заходят дальше порога. Выходит… у нас гости⁈

Глава 14

Вадим. За пару часов до…

— Вадь, ты че, запал? — Саша хлопает меня по плечу, отчего я вдруг выныриваю в реальность. Краем глаза замечаю часы: хм, да я уже десять минут буравлю взглядом дверь, за которой скрылась Лика.

— Нет, просто задумался. — Стряхиваю его руку, завожу мотор. Что-то холодно в машине, и почему Саня не сказал об этом раньше.

— Ой, ну да, — продолжает дразниться брат. Поджимаю губы: не его это дело.

— Она совсем еще малышка. Восемнадцать лет.

— А тебе двадцать девять. Одиннадцать лет разницы. В современном мире это так, тьфу, — ерничает Саша и выкручивает радио на максимум. Тяжелый рок заполняет салон, отчего в голове проясняется.

— Все, Сань, прекрати эти глупости.

— Ты хоть номер спросил?

— Нет.

— А зря.

— Будешь много болтать — домой на метро поедешь, — скалюсь, выруливая на Невский. — Вот тебе будет кайф в забитых вагонах ехать, как селедка в банке.

— Ой, хватит подначивать из-за того, что моя машина в ремонте, — Саша морщится. — Ты же знаешь, я всегда могу вызвать такси. Мы не в детстве.

— Это да. Может быть, пока не поздно, заедем к родителям? — предлагаю, пока этот сводник не продолжить любимую тему. — Как раз недалеко, да и пробки переждем.

— Валяй.

Мы купили родителям квартиру на окраине центра Питера, на тихой улочке с большими коричневыми старыми домами. И погулять есть где, и парковочное место найдется.

Папа как всегда сдержанно обнимает, а мама, наоборот, едва сдерживает слезы. Вроде ж и наведываемся раз в две недели, только все равно она так реагирует.

— Кстати, Вадь, мне есть что тебе сказать, — говорит мама, пока Саша и отец уходят на кухню. — Отойдем в гостиную?

— Ладно.

Пропускаю ее вперед. Мама хмурится, а это всегда не к добру.

— Что случилось? — спрашиваю первым, пока она пытается подобрать слова.

— Вадь, сыночек, если бы я тебе вдруг сказала небылицу, ты бы мне поверил?

— Смотря о чем, — отвечаю осторожно. Мама любит смотреть телевизор, там какой только иногда ерунды не наговорят. Уж я-то как журналист знаю.

— Мне тут звонила баба Валя, ну, что через дом от нас живет. Помнишь ее?

Киваю. Навязчивая такая старушка, никак не хотела верить, что я журналист, пока не стал ее выписывать все журналы, где печатаюсь. Теперь вон маме дифирамбы поет обо мне.

— Она мне про заметку рассказала, которую ты написал… Про твоего друга… Марка.

Эти слова заставляют напрячься и сжать кулаки. После Саши Марк был для меня самым близким другом, родственной душой. Прошло уже больше месяца после той жуткой аварии, хотя у меня до сих пор ощущение, что он не умер, а просто уехал.

— Ну, — выдыхаю, с трудом сдерживая эмоции.

— Знаю, прозвучит… нереально. Но Марк приходил к нашему старому дому на той неделе.

— Блин, мам, это даже не смешно! — гневно восклицаю и встаю с кресла. — Этой твоей Валентине фиг знает сколько лет. Столько просто не живут.

— Здоровье у нее отменное, зрение и мозги тоже, — на полном серьезе протестует мама. Хватает меня за локоть в попытке удержать.

— Что ты хочешь? — медленно выговариваю каждое слово. Внутри меня все бурлит. Не потому что я не верю. Наоборот. Я хочу верить. Крохотное зернышко надежды хочет верить, что Марк жив, и никакие доводы рассудка его не уничтожают. Мамины слова рушат все преграды здравого смысла.

— Узнай у его близких…

— Чтобы сойти за сумасшедшего? — иронично ухмыляюсь. Мы обсуждаем шизоидные домыслы какой-то старухи из тьмутаракани, а часть моего мозга всерьез прокручивает альтернативные исходы из этой ситуации. Внутренняя жажда проверить и обезоружить все факты жжется внутри. Только… разве ж Марк не пришел бы ко мне лично? Если только… не обвиняет меня в своей смерти!

— Ну, почему же… — мнется мама.

— Ладно, я съезжу в его квартиру. Если поцелую дверь, мы закроем эту тему раз и навсегда, а твоей Вале выпишем посещение психиатра.

— Ладно, — быстро соглашается она.

— Мама, ну, где вы там? — зовет Саша из кухни.

Мама виновато улыбается и шмыгает мимо меня на кухню. У меня же нет ни малейшего желания сесть за стол и слушать папины байки под коньяк и шансон. Коль пришла в голову мысль, ее разубедить нужно и уничтожить на корню.

— Я пошел, мам. Сань, ты домой на метро! — громко сообщаю.

— Ага, — отзываются из кухни, а я уже закрываю дверь родительской квартиры.

Тянет закурить, но я бросил, хотя в кармане до сих пор лежит дежурная сигарета как тренировка силы воли.

— Ну я и дурак, — задумчиво произношу вслух, пока греется машина. Нет, серьезно, я сейчас нажму на педаль газа и поеду в квартиру к этой напыщенной девушке. До сих пор не понимаю, что Марк в ней нашел. Вот ее сестра — другое дело. Милая, нежная и еще такая невинная…

Так, хватит.

Дорога до квартиры, где прошло много тусовок, пролетает словно за считанные секунды. Останавливаюсь у дома, который привычно горит множеством окон с пестрыми гирляндами. Новый год почти у всех… Но у тех самых окон никаких украшений нет. Свет горит только на кухне.

Не выдерживаю