Шрифт:
Закладка:
Но все же до допроса доводить не стоит. Риск слишком велик. Хватит одного знающего человека, которого, скорее всего, уже ищут, чтобы вывести нас на чистую воду и вздернуть нас в этом, бесспорно, живописном месте. Их главарь — волк битый.
— Иди-иди. — подтолкнули меня в спину.
На первый взгляд лагерь показался мне немногочисленным, но за шатрами обнаружилась еще одна стоянка. Неожиданно. По моим примерным подсчетам на этой летней полянке отдыхает сейчас никак не меньше пятнадцати-двадцати сотен сторонников самозваного вора.
Делааа. Что ж они здесь забыли? Кого ждут? К кому на помощь идут? Уж не ляхам ли?
— И давно вы тут? — бросаю я за спину, не надеясь на ответ.
— Да почитай четвертые сутки. Не успели к Сапеге, слава Богу. — весело отозвался чернозубый. Но тут же поняв, что сказал лишнего, злобно оскалился и толкнул меня в спину прикладом пищали.
Спасибо, не по голове, уродец.
— Живее! И без разговоров мне. — вонь он этого голодранца перебивала даже запах дыма от местных костров.
Значит Ян Петрович рассчитывал на еще большие силы под своей рукой. Интересно. Но больше интересно, куда двинутся тушинцы отсюда?
Народ на стоянке абсолютно не обращал на нас внимания. Кто-то грыз кость из котла, кто-то точил широкими движениями саблю. Ажиотажа наша троица не вызвала.
— Садитесь. Ждите. — коротко произнес чернозубый и руки мне быстро связали веревками.
— А еда! — я нагло посмотрел прямо на низкорослого разбойника.
Тот аж взвился от моей дерзости.
— Да я б вас!!! — он так забавно потрясывает пищалью, что даже Тапани, до этого момента мрачный, заулыбался.
— Саботируете приказ! — дернул головой я.
— Са… Бо… Чтоо?!!! — чернозубый превратился в красномордого. — Ты на него посмотри! И слова-то иноземные! Колдун! Ты мне зубы-то не заговаривай, немчура проклятая!
Про зубы — это он, конечно, иронично.
Судя по приподнятому настроению окружающих нас воров и по наличию на телегах огромных бочек, готовится грандиозная попойка. Нам же лучше.
Оборванец с пищалью, продолжая зло шептать об ужасных колдунах-немцах, скрылся за шатрами вместе со своими друзьями. Теперь вполне можно передохнуть. Мои товарищи здраво рассудили также.
Обессиленный я устало откинулся на траву. Волнение о невыполненном приказе, страх за себя и товарищей, неопределенность ближайшего будущего — изводят пострашнее скачки или боя. Ничего. Мы еще повоюем! Надо успокоиться.
Если это люди воровского царька, но стоит вспомнить, что я о нем знаю. Если дойдет до допроса, смогу удивить пленителей.
Глубоко вздохнув, начинаю прокручивать все, что помню про незабвенного Лжедмитрия под номером два.
Почти сразу же после убийства Лжедмитрий Первого, который даже успел поцарствовать, один московский дворянин, некто Михаило Молчанов, приложивший руку к убийству несчастного Фёдора Годунова, начал распространять слухи о том что царь жив. Это несмотря на то, что тело бывшего царя видели если не все, то точно многие. Люди от Москвы до западных окраин, куда бежал после поругания тела первого Дмитрия Молчанов, с интересом внимали речам дворянина, ибо в чудесном появлении старого-нового царя были заинтересованы многие общественные силы, которые точили зуб (ох уже эти зубы) на не самого прекрасного в своей доброте и величии Василия Шуйского. Платили ли Михаилу поляки? Сразу же вспоминаются слова знаменитого римского юриста Кассиана Лонгина Равилла: Cui prodest? Ищи кому выгодно…
А потом Михайло Молчанов обнаглел настолько что сам начал выдавать себя за царя Дмитрия. Сноровистый дворянин осел в самборском замке Мнишеков, и началось! Полетели белыми птицами грамоты в царство русское с простым посылом, что царь жив. Этого было вполне достаточно. Но для Молчанова было одно веское «но» — его слишком хорошо знали, и самому являться в русские земли было рискованно. Начали усиленно думать.
В итоге нашли «царя». Второй царевич Дмитрий был не менее загадочен, чем первый, однако, при том что новый самозванец отлично знал польский, владел грамотой и отлично знал церковные каноны, до Лжедмитрия Первого ему было как от Москвы до Милана. Имени его история так и не оставила. Одни говорили, что был он поповским сыном, вторые — сыном стрельца, третьи — боярским сыном. Ходили упорные слухи, мол самозванец — литовский дьяк, их опровергали тем, что никакой он не литовец, а дьяк самого первого самозванца. А самой неожиданной версией, основанной на том, что самозванец владел идишем, была версия, что царь был крещеным евреем из Шклова. Были и еще слухи, но не такие интересные и поддерживаемые. Так что в версиях своего происхождения Лжедмитрий Второй переплюнул первого самозванца. Ну хоть в чем-то. Однако почти все плевать хотели на его имя и происхождение, и называли самозванца «вор» или «царек».
Так или иначе, нового царька (издали, в сумерках) фигурой походившего на Лжедмитрия Первого в начале 1607 года в Витебске представили народу. Сразу же самозванец составил свой первый манифест к Василию Шуйскому. Конечно же сам, безо всякой помощи польских господ. Но очень скоро стрелец-боярин-дьяк-царь испугался того, что заварил и бежал. Но поляки были другого мнения и упускать такую возможность совершенно не хотели. В итоге царя в изрядном подпитии изловили в Пропойске (иронично) и бросили в темницу как опасного русского соглядатая, предложив интересный выбор: мучительная смерть или роль государя. Лжецарь думал недолго и сразу же согласился. Еще бы…
Однако Сигизмунд под номером три пытался удержать свою Речь Посполитую от кровавой гражданской войны и ему совершенно не улыбалось война с соседом, так что Лжедмитрия было решено переправить в Россию под именем Андрея Нагого. Уже в мае 1607 года Лженагой-Лжедмитрий перешёл польско-русскую границу. С новой силой начали распространяться слухи и грамоты. Тем временем сам самозванец в Стародубе лично агатировал народ, что царь, его родственник, скоро явится на свое законное место. Вскоре жители города и соседних селений вместе с делегацией из Путивля потребовали у Лженагого ответа, где же точно скрывается Дмитрий. Самозванец многозначительно замолчал, но горожане намек не поняли и пригрозили ему еще более страшными пытками, чем когда-то поляки. В это раз самозванец не струсил и решил играть свою роль до конца. Он огненным ливнем обрушился на путивлян и стародубцев с площадной бранью, уже прямо говоря, что такие идиоты как они даже в одной комнате с царем истинного Государя не признают. Спутники Лжедмитрия сражу же принялись целовать кресты и клясться всем чем можно, что стародубский «вор» действительно
