— А этот почему не поехал? — удивился Грачевский.

— Да всё бегал, хлопотал и очевидно подвернул ногу. Так бедолага переживал, что не сможет проводить отца, — ответил младший Мориц. — Тот же фактически вырос у него на руках. Как же он там один, и что же случилось с дедушкой?

— Давайте быстро по машинам и в особняк! — скомандовал Леонид Павлович.

Когда «Mercedes» Романа с адвокатом Шварцем и большая семёрка «BMW» Грачевского, который привёз Сашу, подъехали к особняку Морицев, там уже стояли две машины вневедомственной охраны, машина следственной группы полиции и скорая помощь. По территории особняка, вдоль забора, ходили кинологи с собаками, видимо отыскивая следы нападавших.

Стоявший на посту у въездных ворот полицейский лично знал Грачевского и адвоката Шварца, те подтвердили статус Матиаса и сыщика, и сотрудник пропустил их всех во двор дома. Когда приехавшие подошли к парадному входу особняка, Саша горестно вскрикнул, увидев своего любимого дога, лежащего в луже крови у ступенек парадной лестницы. По всей видимости, преданный пёс первым встретил нападавших и собаку несколько раз пырнули ножом. Роман Генрихович тоже сожалел и гибели красивого и преданного пса, но первым делом необходимо было выяснить все обстоятельства произошедшего и узнать, что же случилось с дворецким Юстасом, а главное в каком состоянии находится заказчик расследования, старик Мориц и не нуждается ли он в помощи.

В холле дома криминалист раскладывал свои инструменты из тревожного чемоданчика на столе, что-то упаковывая по пакетам и опечатывая. Дознаватель писал протокол осмотра, сидя здесь же, за большим парадным столом. Юстас они застали лежащим тут же у стены в беспомощном состоянии, на зелёном кожаном диване, а медсестра скорой помощи накладывала потерпевшему стерильную повязку на окровавленную голову.

В особняке их встретил следователь полиции, видимо старший группы, высокий розовощёкий капитан. Он поздоровался за руку с Грачевским, тот представил пришедших с ним мужчин капитану и попросил объяснить, что же случилось в особняке.

— Нападавшие, видимо, думали, что в доме никого нет. Хотя может быть, старика наверху они в расчёт не брали, — рассказывал не спеша, получив таких благодарных слушателей, следователь, уже заскучавший в одиночестве, в то время как оперативная группа собирала улики с места происшествия. — Собаку хотели сначала отравить, но отравленную приманку она не взяла, видимо, была обучена. Да, собаку жалко, такая красивая и сильная псина. Съедала наверно за раз половину моей зарплаты…

— Ну, и что же дальше, — нетерпеливо перебил полицейского Саша, которому очевидно неприятно было слышать измышления капитана о любимом доге. — Что же случилось с дедушкой?

— Ты, сынок, поперёк батьки в пекло не лезь, — шутливо погрозил ему пальцем капитан. — Убив собаку, воры пошли в дом, парадные двери видимо оказались открыты, а оттуда, на лай собаки, уже выбежал ваш слуга. Вероятно, нападавшие не ожидали встретить сопротивление и тот успел всё-таки нажать тревожную кнопку, перед тем как его приложили дубинкой по лбу. А когда завыла сигнализация, злодеи испугались разоблачения и ретировались. Так что ущерба-то, не считая убитой собаки, и нет. Не считая разбитого лба вашего служащего.

Подошедший к ним начальник вневедомственной охраны доложил:

— Тревожная группа, получив вызов, прибыла на место согласно нормативам, за восемь минут. И предотвратила нанесение более тяжкого ущерба… — видимо, тот беспокоился больше тем, что его группа упустила грабителей и теперь причинённый ущерб тяжким бременем ляжет на его ведомство.

— А что с дедушкой? — добивался ответа младший Мориц у следователя.

— Я к нему заходил наверх, по просьбе вашего раненого, — усмехнулся капитан. — Ну, старик напуган немного, но ничего, держится. Даже предложил мне виски, — и следователь с удовольствием крякнул, машинально вытерев рукой рот.

— Извините, я вас оставлю, — перебил его Саша и побежал наверх по лестнице, проверить дедушку, Олбериха Морица.

Роман решил воспользоваться возможностью ещё раз увидеть старшего Морица и последовал на второй этаж за Сашей. Когда он постучал в двери, оставленные юношей открытыми, и вошёл в спальню Олбериха Леопольдовича, то застал внука стоящим на коленях перед кроватью деда, а тот недовольно отчитывал отпрыска:

— Ну, что ты врываешься ко мне без спроса? Я никого к себе не приглашал, — упрекал старик, обращаясь как бы к юноше, но одновременно и к Роману тоже.

— Дедушка, прости меня ради бога, но я очень за тебя волновался, — оправдывался Саша. — Ты же тут один, а эти грабители ведь могли на тебя напасть. А если бы они тебя ударили…

— Твой дед что, инвалид? Да я ещё ни одного с собой заберу в могилу, если придётся, — и старик, как показалось Роману, улыбнувшись в полумраке комнаты, показал внуку довольно увесистый кулак.

Когда наконец всё успокоилось и по приглашению Морица Роман и Саша уселись в кресла у стола, старик с лёгкой иронией уточнил:

— Как прошли похороны, все было пристойно, без завываний?

— Да, дедушка, всё было организованно честь по чести, — сообщил внук. — Теперь гости c мамой и Софией поехали в ресторан, на поминки.

— Передай матери, что я приказал поминки провести как следует, чтобы все остались довольны. О нападении на дом пока не распространяйтесь, хотя в нашем маленьком городке скрыть такое событие надолго навряд ли удастся. — приказал старший Мориц. — Дядю Освальда и тётю Розу, с их Клаусом определите в приличную гостиницу. Передай родственникам, что завтра их приму.

— Да, мама звонила, волновалась, рвалась приехать к тебе, — сообщил Саша.

— Передай ей, что волноваться нечего, пусть проведет поминки по Карлу на уровне, — передал старик. — Ну всё, идите. Устал я от всех вас. Хочу отдохнуть… Постойте, Роман Генрихович, — окликнул старик Райнгольда, который собрался уходить вместе с юношей. — А ты, внучок, иди, выпроваживай уже гостей. Да этому бойцу кухонному передай, что нечего без дела валяться. Думает, если по лбу с дурного ума получил, то работать уже, что не надо? У меня больничный лист бездельникам не выдают. А пса вели похоронить в саду, пусть священника пригласят, чтобы молитву прочитал. У этих попов за деньги на всё молитвы есть… И чтобы крест на могиле поставили, как положено. Потом памятник закажем из бронзы, в полный рост. Такую преданность, внучок, надо достойно ценить… Ты знаю, его любил. Ладно, мне сырость здесь не разводи! Иди уже, — резюмировал Олберих Мориц, махнув вслед рукой, обращаясь к явно расстроенному Саше.

Когда внук ушел и прикрыл дверь, Мориц заговорил с детективом.

— Ну что, молодой человек, что вы теперь думаете обо всей этой суете? — спросил Романа старик.

— Как мне представляется, эти люди здесь собрались что-то найти. И это не картины и не домашнее