взвесив её на руке, укладывал рыбину в привязанный к борту лодки сетчатый садок. Краснопёрка оказалась хороша, чуть больше двухсот грамм, с темной спинкой и красными ободками вокруг глаз, с ярко-красными плавниками и хвостом. Вскоре клёв начинался, до одиннадцати часов рыбаки натаскивали с два десятка краснопёрок, пяток подлещиков и семь толстопузых язей, грамм по семьсот-девятьсот каждый. Солнце вышло почти в зенит, утренний клёв подходил к концу. Кормушка и якорь подняты, снасти аккуратно сложены на дно плоскодонки и дядя Володя, высадив мальчишку на берег для облегчения лодки, старательно выгребал против течения, возвращаясь обратно к месту стоянки. Он работал веслом сильно, но неторопливо, как всегда, и маленькая лодочка, скользя по прибрежным зарослям кувшинок, плавно шла против течения, её низкие борта едва возвышались над водой. Блики солнца, отражаясь от реки играли на лице дяди Володи, он слегка жмурился и тихо улыбался, видимо представляя, как захлопают в ладоши, увидев так много рыбы, его девочки.

«Вот оно счастье у человека», — размышлял про себя мальчишка, шагая по обрывистому берегу вдоль реки и следя за лодкой. Кое-где по берегу ещё сидели местные рыбаки, выставив из ивовых кустов своих затонов по паре-тройке длинных удочек. Местные все знали об удачливости дяди Володи и слегка завидовали его плоскодонке, японской удочке и его тихой улыбке в лодке.

«Привет, Володя, как улов?» — приветствовали они рыбака.

«Есть немножко», — негромко и смущённо отвечал дядя Володя на приветствия, и стараясь случайно не наехать лодкой на снасти рыбаков, он объезжал их по стремнине и грёб с улыбкой к дому…

Меж тем, двое из рыбаков, рядом с которыми и остановился Рейнгольд на пирсе, оказались отставными военными из Новосибирска. Они приезжали в Феодосию уже второй год подряд с семьями и останавливались в частном секторе, недалёко от моря, у одной и той же квартирной хозяйки. Пока их жены и внуки отдыхали на пляже посёлка Коктебель, пенсионеры удили рыбу. А вечером собранный улов жарили всей семьёй на шампурах и сковородках, варили уху и продавали излишки рыбы соседям хозяйки и другим отдыхающим. Ловили рыбаки в основном крупную кефаль, на донные снасти. Обоим мужикам было по шесть десятков лет, они словоохотливо поведали, с явным интересом поддерживающему разговор Роману, о своей бывшей военной службе, снастях и приманке, о ценах на жильё и трудностях жизни на небольшие пенсии.

Немного в стороне от этой пары на причале рыбачил ещё один, местный мужичок. Он с интересом прислушивался к разговору ветеранов с Ромой и иногда вставлял своё словечко. Того ветераны называли по прозвищу Таранка, может быть потому, что тот был удачлив в лове или из-за телосложения. Мужичок был небольшого роста, худощавый, с продолговатым морщинистым лицом, как у сухой рыбы. Хотя морщинистым лицо рыбака казалось скорее всего оттого, что Таранка постоянно смотрел на свой поплавок, играющий на волнах в бликах солнца, и при этом щурился.

Роман между прочим поинтересовался у рыбаков по поводу закопчённой яхты Карла.

— Да, вот, ишь ты, поди ж ты, — пояснил первый из пенсионеров, которого звали Николай, — как это ещё тут все яхты у причала не сгорели, это просто чудо. Что вдруг этот успешный молодой человек решил застрелиться, прямо загадка. И виноградники, говорят, у него были и винный завод, и жена красавица, и дети взрослые, яхта вот опять же? Живи и радуйся, так же?

— Да нет, Николай, — отозвался второй, — я думаю, тут не все чисто. А вчера слышал, спасатели с соседнего пляжа сюда лодку пригнали. Говорили, что лодку нашли на берегу после ночного шторма и лодка эта была с номером яхт-клуба и его названием. Может, на ней и уплыл убийца. Ты слышал про лодку-то, Таранка? — окликнул он соседнего рыбака.

— Да не мелите вы чушь, — ответил им ворчливо местный мужичок. — Вот уж вояки, всё вам стрелялки чудятся. Полиция же ясно сказала, из своего пистолета, этот мужик на яхте застрелился. Ну, сорвало от причала лодку в шторм, что тут криминального, не мелите чушь. Коля, не спи, смотри, однако, клюёт у тебя!

Действительно, у Николая клевало, конец его удилища согнулся и ходил ходуном. Рыбак стал сматывать леску, вращая катушку и подводя к пирсу добычу, второй рыбак взял в руки большой подсачник и готовился подхватить вываживаемую рыбину на пирс. Таранка в это время подначивал приятелей и шутил, немного завидуя пойманной добыче, тому, что не он, а отставные военные поймали эту рыбину. Роман Генрихович, воспользовавшись удобным моментом, незаметно, по-тихому отошёл от занятых долгожданной поклёвкой рыбаков.

«Так, — размышлял про себя Райнгольд, — что же мы имеем в итоге? Вопрос по сторожу: что же он проспал? Куда отходил перед выстрелом Карл? Вопрос второй: лодка найденная спасателями, если её сорвало в ночь смерти Карла, не мог ли на ней уплыть убийца? Но если я предполагаю, что убийца аквалангист, то зачем ему лодка, тем более приплыл-то он не на этой лодке, она же стояла у пирса… И главный вопрос, — пистолет. Если Карл был застрелен из своего пистолета, то как он попал к убийце? И если это пистолет Карла, то что же, убийца шёл на дело без оружия или он пришёл за чем-то другим? Да, пока у меня больше вопросов, чем ответов на них».

Вернувшись в Феодосию, Роман позвонил Веронике и пригласил её составить ему компанию за ужином. Девушка явно обрадовалась его звонку и Рейнгольд заехал за Вероникой в гостиницу. Она вышла к нему тех же коралловых босоножках на высоких каблучках и лёгком оливковом платье, с открытыми плечами, которое также открывало её красивые коленки и загорелые стройные ножки с тонкими точёными щиколотками. Тёмные волосы Вероники были уложены в безукоризненном каре, а четкий профиль прямого слегка вытянутого носика делал загорелое лицо девушки, с изумительными карими глазами с отблеском янтаря, немного похожим на египетскую царицу Клеопатру. Только маленький золотой крестик на тонкой витой цепочке на груди девушки говорил о том, что эта красавица наша, православная. И её ослепительная улыбка сразила Романа наповал. Он повёз девушку в уже проверенный им отель «Алые паруса», где они ужинали в ресторане «Капитан Грей» на крыше отеля. Ели устриц, которых Вероника до этого никогда не пробовала, и они вместе смеялись над её неловкостью. Затем брали салаты из телятины и чернослива, пили испанское полусладкое шампанское и ели мороженое с орехами и ванилью. Словом, ужин удался. Роман много шутил, Вероника рассказывала об интересных случаях, которые произошли с ней на весенней практике в больнице. Оказывается, она