Кандидатуре Чернова в председатели была противопоставлена кандидатура Спиридоновой. При баллотировке Чернов получил 244 белых шара против 151 „черняка“. По объявлении результатов Чернов занял монументальное кресло председателя на эстраде, возвышавшееся над ораторской трибуной. Между ним и залом образовалось большое расстояние. И приветственная, основоположная речь председателя не только не преодолела образовавшегося „мёртвого пространства“ — она даже увеличила расстояние, отделявшее его от собрания. В наиболее „ударных“ местах речи Чернова по правому сектору пробегал явный холодок. Речь вызвала неудовлетворённость у руководителей фракции и простодушное непонимание этой неудовлетворённости со стороны самого оратора. <…>

Долгие и томительные часы прошли, прежде чем собрание освободилось от тормозивших его работу враждебных фракций. Давно уже зажглось электричество. Напряжённая атмосфера военного лагеря нарастала и точно искала для себя выхода. Со своего кресла секретаря на трибуне я видел, как вооружённые люди после ухода большевиков всё чаще стали вскидывать винтовки и брать „на мушку“ находящихся на трибуне или сидящих в зале. Отсвечивавшая лысина О. С. Минора представляла собой привлекательную мишень для коротавших время солдат и матросов. Ружья и револьверы грозили ежеминутно „сами“ разрядиться, ручные бомбы и гранаты „сами“ взорваться. <…>

Спустившись с помоста, я пошёл взглянуть, что делается на хорах. В полукруглом зале по углам сложены гранаты и патронные сумки, составлены ружья. Не зал, а становище. Учредительное собрание не окружено врагами, оно во вражеском лагере, в самом логовище зверя. Отдельные группы продолжают „митинговать“, спорить. Кое-кто из депутатов пытается убедить солдат в правоте собрания и преступности большевиков. Проносится:

— И Ленину пуля, если обманет!

Комната, отведённая для нашей фракции, уже захвачена матросами. Из комендатуры услужливо сообщают, что она не гарантирует неприкосновенности депутатов, — их могут расстрелять и в самом заседании. Тоска и скорбь отягчаются от сознания полного бессилия. Жертвенная готовность не находит для себя выхода. Что делают, пусть бы делали скорей!

В зале заседания матросы и красноармейцы уже окончательно перестали стесняться. Прыгают через барьеры лож, щёлкают на ходу затворами винтовок, вихрем проносятся на хоры. Из фракции большевиков покинули Таврический дворец лишь более видные. Менее известные лишь переместились с делегатских кресел на хоры и в проходы зала и оттуда наблюдают и подают реплики. Публика на хорах в тревоге, почти в панике. Депутаты на местах неподвижны, трагически безмолвны. Мы изолированы от мира, как изолирован Таврический дворец от Петрограда и Петроград от России. Кругом шумят, а мы точно в пустыне, отданы на волю торжествующего врага, чтобы за народ и за Россию испить горькую чашу.

Передают, что к Таврическому дворцу высланы кареты и автомобили для увоза арестуемых. В этом было даже нечто успокоительное — всё-таки некоторая определённость. Кое-кто начинает спешно уничтожать компрометирующие документы. Кое-что передаём нашим близким — в публике и в ложе журналистов. Среди документов передали и „Отчёт Всероссийскому Учредительному собранию членов Временного правительства“, находившихся на свободе. Тюремные кареты, однако, не приезжают. Новый слух — будет выключено электричество. Через несколько минут А. Н. Слётова добыла уже десятки свечей.

Был пятый час утра. Оглашали и вотировали заготовленный закон о земле. На трибуну поднялся неизвестный матрос — один из многих, слонявшихся весь день и ночь в кулуарах и проходах. Приблизившись к креслу председателя, занятого процедурой голосования, матрос постоял некоторое время как бы в раздумье и, видя, что на него не обращают внимания, решил, что настал час „войти в историю“. Обладатель прославленного отныне имени, Железняков, тронул председателя за рукав и заявил, что, согласно полученной им от комиссара (Дыбенки) инструкции, присутствующие должны покинуть зал.

Началось препирательство между В. М. Черновым, настаивавшим на том, что „Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила“, и „гражданином матросом“, требовавшим, чтобы „немедленно покинули зал заседания“. Реальная сила, увы, была на стороне анархиста-коммуниста, и верх одержал не Виктор Чернов, а Анатолий Железняков.

Быстро заслушиваем ряд внеочередных заявлений и, в порядке спешности, принимаем десять первых статей основного закона о земле, обращение к союзным державам, отвергающее сепаратные переговоры с Центральными державами, и постановление о федеративном устройстве российской демократической республики. В 4 часа 40 мин. утра первое заседание Всероссийского Учредительного собрания закрывается“.

Учредительным собранием были приняты следующие постановления:

„Именем народов Российской республики Всероссийское Учредительное собрание, выражая непреклонную волю народа к немедленному прекращению войны и заключению справедливого всеобщего мира, обращается к союзным с Россией державам с предложением приступить к совместному определению точных условий демократического мира, приемлемых для всех воюющих народов, дабы представить эти условия от имени всей коалиции государствам, ведущим с Российской республикой и её союзниками войну.

Учредительное собрание исполнено непоколебимой уверенностью, что стремление народов России к прекращению губительной войны встретит единодушный отклик в народах и правительствах союзных государств и что общими усилиями достигнут будет скорый мир, обеспечивающий благо и достоинства всех воюющих народов.

Выражая от имени народов России сожаление, что начатые без предварительного соглашения с союзными демократиями переговоры с Германией получили характер переговоров о сепаратном мире, Учредительное собрание именем народов Российской федеративной республики, продолжая установившееся перемирие, принимает дальнейшее ведение переговоров с воюющими с нами державами на себя, дабы, защищая интересы России, добиваться, в согласии с волей народной, всеобщего демократического мира.

Учредительное собрание заявляет, что оно окажет всемерное содействие начинаниям социалистических партий Российской республики в деле немедленного созыва международной социалистической конференции в целях достижения всеобщего демократического мира.

Учредительное собрание постановляет избрать из своего состава полномочную делегацию для ведения переговоров с представителями союзных держав и для вручения им обращения о совместном выяснении условия скорейшего окончания войны, равно как и для осуществления решения Учредительного собрания по вопросу о мирных переговорах с державами, ведущими против нас войну.

Данная делегация имеет полномочия под руководством Учредительного собрания немедленно приступить к исполнению возложенных на неё обязанностей.

Именем народов, государство российское составляющих, Всероссийское Учредительное собрание постановляет: государство российское провозглашается Российской демократической федеративной республикой, объединяющей в неразрывном союзе народы и области в установленных федеральной конституцией пределах, суверенные“.

Нарком по военным и морским делам Павел Дыбенко и его заместитель Фёдор Раскольников утром пришли к Ленину — рассказать, как разогнали Учредительное собрание. Владимир Ильич „долго и заразительно смеялся“.

— Разгон Учредительного собрания, — сказал довольный Ленин, — есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры. Урок будет твёрдый.

Один из руководителей немецких социал-демократов Отто Браун, потрясённый происшедшим, писал в партийной газете „Форвертс“: советский коммунизм, который Ленин навязал России, располагая всего четвертью мест в парламенте, представляет собой военную диктатуру, равной которой по жестокости и беспощадности