демократических механизмов, то итогом работы Учредительного собрания неизбежно стало бы избрание очередного коалиционного правительства. По сути, в любом составе оно получилось бы реинкарнацией „временных“ — бесконечные дискуссии о каждой мелочи плюс полное бессилие во всём, что касается принятия решений, не говоря уже о конкретных действиях. А поскольку туда гарантированно не вошли бы ни Ленин, ни Троцкий, да и вообще никто левее Каменева — сила-то на правых скамьях! — то и большевистская часть правительства получилась бы не лучше социалистической.

Ленину не было жалко Россию — похоже, он вообще её не любил. Не в этом дело. Важно другое: большевики и страна находились в одной лодке. Спасением для страны были немедленный мир и крепкая власть. Большевики всерьёз намеревались осчастливить мир глобальной революцией. Россия была им нужна как стартовая площадка, не более того — но стартовая площадка была им нужна. Да и о политической репутации приходилось думать — от неё зависела поддержка населения, как нашего, на которое они опирались, так и заграничного, от которого зависело осуществление их великих планов“.

Но большевики пришли к власти под лозунгом „Вся власть Советам!“. Своё единовластие, полученное на Втором Всероссийском съезде Советов, они могли сохранить только опираясь на Советы, противопоставляя их Учредительному собранию. На Втором съезде Советов большевики пообещали созвать Учредительное собрание и признать его властью, от которой „зависит решение всех основных вопросов“, но это обещание не собирались выполнять.

В сложившейся ситуации созыв Учредительного собрания грозил большевикам потерей власти, поэтому уже 23 ноября 1917 года были арестованы все члены Центральной избирательной комиссии, в том числе Максим Виновер, Марк Вишняк, Василий Маклаков, Владимир Набоков и Борис Нольде. Одновременно декретом СНК был учреждён пост комиссара по делам Учредительного собрания, на который был назначен Моисей Урицкий.

25 ноября ЦК партии левых эсеров, согласившись войти в состав советского правительства, предложил руководству РСДРП (б) создать межпартийную фракцию Учредительного собрания и ВЦИК и образовать Революционный конвент, однако это предложение сразу пришлось похоронить, поскольку именно тогда Владимир Ленин окончательно сформулировал свой вывод о несовместимости Учредительного собрания и иных форм буржуазного парламентаризма с задачами социалистического строительства.

Тем временем руководство эсеров и меньшевиков, отказавшись от идеи создания „левого социалистического блока“, приняло решение пойти на политический союз с кадетами и любыми средствами заставить большевиков созвать Учредительное собрание, открытие которого было назначено на 28 ноября 1917 года.

Однако уже 26 ноября Ленин подписал декрет СНК (Совета Народных Комиссаров), в котором было заявлено, что Учредительное собрание может быть созвано только при условии прибытия в Петроград не менее 400 его депутатов. 15 декабря „Правда“ опубликовала ленинские „Тезисы об Учредительном собрании“, в которых содержалась прямая угроза всем политическим оппонентам: „Если Учредительное собрание не признает советскую власть, то возникший конституционный кризис будет решён революционным путём“.

„Начали с мелочей. В ночь на 29 ноября Совнарком принял декрет об объявлении кадетов партией врагов народа — учитывая, что не было такой контрреволюционной авантюры, в которую бы те не ввязались, давно уже следовало это сделать. ВЦИК декрет утвердил: большевики выступили „за“, левые эсеры „против“, поскольку считали, что к политическим оппонентам нельзя применять насилие. Как увязать эту позицию с мятежом, который они устроили полгода спустя, — неведомо. По-видимому, в них тоже имелось что-то готтентотское.

Строго говоря, роль, которую сыграли эсеры в вооружённом восстании 29 октября, давала основания запретить и их тоже — но этого Совнарком пока что не мог себе позволить, он был слишком слабой властью. Имелся и ещё один плюс в том, чтобы оставить эсеров в покое — до начала Учредительного собрания их партия будет занята подготовкой к политическим боям и оставит попытки свергнуть власть Совнаркома вооружённым путём“. (Е. П.)

В начале декабря прошли обыск на квартире Чернова и аресты ряда эсеров, в том числе Николая Авксентьева, бывшего главы Временного совета Российской республики и члена собрания. Поэтому 20 декабря на заседании фракции эсеров принимается воззвание, где говорится, что над Учредительным собранием нависла „смертельная опасность“ и надо „грудью стать на его защиту“.

Среди большевиков не было полного единства в отношении собрания, но большая их часть считала, что с победой революции оно себя изжило. Ленин полагал, что „рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учёта классовой борьбы и Гражданской войны, является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии“.

Весьма откровенно об отношении Ленина к собранию писал Лев Троцкий, который вспоминал, что вопрос об Учредительном собрании Ленин поставил в первые же дни, если не часы после октябрьского переворота. „Если до Октября большевики называли Учредительное собрание „подлинно народным представительством“, то после Октябрьского переворота Ленин потребовал:

— Надо отсрочить выборы.

Ему возражали:

— Неудобно. Это будет понято как ликвидация Учредительного собрания, тем более что мы сами обвиняли Временное правительство в оттягивании Учредительного собрания.

— Почему неудобно? — возражал Ленин. — А если Учредительное собрание окажется кадетски-меньшевистски-эсеровским, это будет удобно?

Результаты выборов вывели его из себя:

— Власть уже завоёвана нами, а мы между тем поставили себя в такое положение, что вынуждены принимать военные меры, чтоб завоевать её снова“

Подготовку к разгону Учредительного собрания он „вёл очень тщательно, продумывая все детали“, большевистские депутаты „под нажимом Ленина и руководством Свердлова“ были распределены по воинским частям и заводам, составив очень „важный элемент в организационном аппарате „дополнительной революции“ 5 января“.

Уже 3 декабря на съезде Советов крестьянских депутатов Ленин, несмотря на протест ряда делегатов, заявил: „Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собраний. Партия большевиков всегда говорила, что высший орган — Советы“. Теперь большевики считали Учредительное собрание главным своим соперником в борьбе за власть. Сразу после выборов Ленин предупредил, что Учредительное собрание „обречёт себя на политическую смерть“, если выступит против советской власти. А ведь необходимость созыва учредительного собрания, свободно избранного всем народом, была записана в Программе РСДРП ещё в 1903 году!

Между тем СНК РСФСР принял решение о созыве Учредительного собрания 5 января 1918 года. Одновременно ВЦИК назначил на 8 января созыв III Всероссийского съезда Советов, который должен был „подстраховать“ советскую власть. Тогда же в Петрограде ввели военное положение и привели в боевую готовность латышские стрелковые полки и соединения Балтийского флота. А 3 января 1918 года СНК и ВЦИК приняли декрет „О признании контрреволюционным действием всех попыток присвоить себе функции государственной власти“, который чётко дал понять, что советское правительство самым решительным образом сокрушит все попытки свержения своей власти.

4 января в „Правде“ была напечатана „Декларация прав трудящегося и