Первым дежурить выпало Вальтеру.  Собственно,  он не имел ничего против – раз вытянул короткую щепочку,  значит, так надо.  Все равно он был не смог уснуть,  в отличие от остальных парней,  которые,  хотя и ныли,  угомонились уже через пару минут.  Присел у почти погасшего костерка – после заклинания гашения дрова еле тлели – подпер щеку ладонью.

Было тихо,  только трещали сверчки,  иногда плескалась в реке рыба,  да пару раз вскрикнула какая-то ночная птица.  Но юноша невольно прислушивался к другим голосам и звукам,  раз за разом вспоминая события на кладбище.  Нет,  его занимали не картины разрытых могил и найденные тела с признаками ужасной смерти.  И не обряд воскрешения покойника.  И даже не тот,  последний,  окровавленный труп,  оживить который не удалось.  Перед глазами стоял старый мастер Финт.  Этот старик что-то знал,  что-то важное и… опасное.  Что-то подсказывало юноше,  что с ним могут быть проблемы.

Тихий шорох заставил его встрепенуться.  Рука сама коснулась рукояти меча.  Он уже начал подниматься,  разворачиваясь навстречу опасности,  но это оказалась Лилька.

Девушка куталась в одеяло и смотрела такими умоляющими глазами,  что у Вальтера опустилиcь руки.

- Ты чего?

- Мне страшно,  - прошептала она.  - Я уснуть не могу.

С тех пор,  как они вернулись с кладбища,  это были первые ее слова, и юноша почувствовал,  как в душе поднялась и вытеснила все дурные предчувствия теплая волна радости.

- Конечно,  - он подвинулся на бревнышке,  похлопал ладонью.  - Садись.

Лилька примостилась рядом,  поелозила,  кутаясь в одеяло поплотнее,  а потом неожиданно прижалась к нему.

- Так хорошо? - рука Вальтера сама,  словно жила отдельной жизнью,  поползла ей на плечо.

- Ага,  - в голосе девушки почудилась улыбка.  – Только ты не шевелись,  ладно?

И только-то? Сейчас Вальтер мог пообещать ей все,  что угодно.

- Хорошо,  – прошептал он.  - Не буду.

Несколько минут спустя она задремала,  сопя носом.  Α юноша еще долго сидел,  не смея даже поменять затекшую руку.

Мирабелла задержалась в лечебнице,  перемывая пробирки и колбы.  Слава богам,  все опыты на ближайшее время закончены! До начала нового учебного года больше двух месяцев,  и все эти два месяца лаборанты избавлены от необходимости каждый день мыть,  чистить,  кипятить,  протирать и сушить многочисленные стаканы,  пробирки,  реторты и прочую посуду,  в которой варятся и смешиваются лекарственные препараты.  Каторжный труд по наведению чистоты всегда ложился на плечи студентов – мол,  хочешь лечить людей, так изволь готовить все для лечения! Больше и тщательнее моется посуда только на кафедре алхимиков.  Мирабелла и там какое-то время подвизалась,  ибо эти два факультета издавна идут рука об руку, и многие алхимики преподают целителям основы изготовления лекарств.  Девушка всего две седмицы провела в алхимических лабораториях, и десять из четырнадцати дней именно мыла посуду.  Поэтому сейчас,  натирая стеклянные пробирки до блеска,  она не могла не сочувствовать будущим алхимикам.  Хорошо,  что доктор Шварц не столь суров,  как матушка Кромби и твердит,  что немного грязи еще никому не мешало – мол, иммунитет повышается.  Но с матушкой Кромби разве поспоришь? Доктор Шварц имеет в городе свою клиентуру,  а в лечебнице университета лишь читает лекции и иногда консультирует целителей в особо щекотливых случаях.  Мирабелле он нравился.  Не как мужчина,  боги упасите! Ему ведь пятьдесят лет,  а ей всего двадцать два.  Влюбиться в мужчину старше себя? Οна пока еще в своем уме! Но вот как работодатель доктор Шварц был просто пределом ее мечтаний.  Под его началом она бы могла сама начать лечить больных,  а там,  как знать,  вдруг удалось бы открыть собственную клинику! Плохо только то,  что ей для этого сначала придется выйти замуж за врача или знахаря и действовать от его имени.  Даже матушка Кромби была в первую очередь «почтенной вдовой известного цирюльника,  продолжающей дело супруга»,  а уж потом целительницей в университете.  Все-таки плохо быть женщиной в современном обществе,  где миром правят мужчины,  а от тебя требуется лишь быть милой,  красивой,  женственной,  хозяйственной матерью его детей! Мужчинам только таких дурочек и подавай.  Хотя,  вот,  например,  Лильке Зябликовой повезло.  Она не настолько красива,  не слишком женственна,  хозяйка никакая и характер далеко не сахарный – но чем-то привлекла Вальтера фон Майнца.  Ну,  почему не всем так везет?

Задумавшись о несправедливости жизни,  Мирабелла тяжело вздохнула…

…и тут же услыхала чей-то ответный вздох.

Сначала она подумала про эхо,  но этот вздох был тяжелее и продолжительнее,  каким-то глухим и закончившимся стоном сквозь зубы.  Здесь есть кто-то еще?

Девушка выпрямилась,  прислушиваясь.  Был уже вечер,  лечебница закрылась,  лишь внизу,  на первом этаже,  дежурила сиделка – если кому-то ночью станет плохо,  она сумеет дать обезболивающее и,  при случае,  вызвать матушку Кромби.  Но это явно не она.

- Кто здесь?

Снова вздох.  Девушка оглянулась на дверь.  Свет почти везде был погашен,  кроме лаборантской и приемной на первом этаже.  Кто бы ни был поздний гость,  он таился в темноте.

- Если вам нужна помощь,  – громко сказала Мирабелла,  - спуститесь к дежурной.  Там есть кое-какие лекарства…

Тихий мучительный стон.  Так стонут от головной боли.  Уж чего-чего,  а диагноз Мирабелла могла поставить.

Рука сама сжала скальпель,  выбрав тот,  который был вымыт – придется обороняться или нет,  заразу она распространять не желает.

Источник стонов и вздохов обнаружился в смотровой комнате – просто удивительно,  как далеко разносятся звуки по ночам! На лавке,  привалившись спиной и затылком к стене,  сидел Αлександер Белла.  Его лицо белело в темноте, и Мирабелла почему-то сразу поняла,  что будущему алхимику плохо.

- Что случилось? - страх куда-то делся.  Многие выпускники столь рьяно готовятся к защите диплома и выпускным экзаменам,  что живут буквально на грани нервного срыва.  Не спят ночами,  глотают таблетки и различные эликсиры для ума и бодрости,  в результате мучаются от передозировки,  отравлений и просто переутомления.  Ирония судьбы заключалась в том,  что от всего этого порой страдали даже будущие целители и алхимики,  эти самые эликсиры синтезирующие.

Девушка подошла к парню,  тихо дотронулась рукой до его лба,  не забыв при этом сунуть скальпель в карман халата.  Александер был холоден,  как лед,  кожа под пальцами Мирабеллы казалась липкой от пота.

- Тебе плохо? – она попыталась прощупать пульс.

- Не