Мирабелла бросила взгляд по сторонам,  как будто подсказка могла находиться в комнате.  Но в смотровой не было никого и ничего,  что подсказало бы идею.

- Ложись,  - сквозь стиснутые зубы процедила она.  – Обувь снимай… а,  ладно,  давай так,  - махнула она рукой,  заметив,  как болезненно исказилось лицо парня.  - Руки по швам.

- Γолова,  – прошептал Александер.

- Поняла,  - Мирабелла размяла пальцы точно так же,  как делала матушка Кромби.  – Лежи спокойно.

Ей уже приходилось проводить диагностику и лечебный осмотр,  но при этом рядом всегда стояли одногруппники-практиканты,  а из-за плеча выглядывал преподаватель,  готовый подсказать или исправить ошибку.  Самостоятельно девушке еще не приходилось заниматься чем-то подобным.  И,  однако,  Александер Белла нуждался в помощи.  И он был «своим» не только потому,  что происходил «из тех самых Белла»,  не только потому,  что был старшим кузеном печально знаменитой Αнны Белла и сам по себе завидным женихом.  Он был одним из немногих студентов-алхимиков,  которые как раз и изготавливали лекарственные препараты для университетской лечебницы.  Ему прочили место в столице,  буквально умоляли остаться в аспирантуре – дескать,  его золотым рукам и светлой голове не место в провинциальной глуши! И вот эта светлая голова раскалывается от боли,  а золотые руки мелко дрожат от напряжения.

- Ты когда последний раз спал? – поинтересовалась девушка.

- Вчера… сегодня… попробовал… не помню! Голова… - прошептал тот.

- Поняла.  Лежи спокойно.

Мирабелла коснулась одной рукой его лба,  другой провела над телом,  сосредоточившись и считывая показания ауры.  Обычно предварительный диагноз можно поставить уже по ее цвету и форме.

Странно.  Переутомления нет.  Αлександер последние дни нормально спал – минимум шесть часов в сутки – не голодал,  не пользовался стимуляторами,  тем более не выпивал с друзьями.  В общем,  вел правильный образ жизни.  Но в мозгу чувствовался очаг боли.  Внутреннему взору будущей целительницы он представлялся как ещё одно сердце,  пульсировавшее в собственном рваном ритме.

Это было что-то странное.  Мирабелле ещё не приходилось ни разу сталкиваться ни с чем подобным,  хотя…

Да,  было в этом рваном ритме что-то знакомое.  И очертания «сердца» тоже она где-то встречала.  Вспомнить бы,  где! Думай,  Мира,  думай!

Александер застонал,  когда «сердце» внезапно содрогнулось и выбросило короткий «отросток».  Со стороны это выглядело так,  словно оно медленно,  шаг за шагом,  захватывает мозг жертвы.

Мозг…

Жертвы…

Девушка до боли прикусила губу и торопливо вытерла о халат вспотевшие ладони.  Это было ужасно похоже на…

- Александер,  - шепотом позвала она,  - а ты… ты никого не просил… ты к целителям не обращался с просьбой тебя… простимулировать?

И затаила дыхание,  поскольку от ответа парня зависело очень многое.

«Сердце» сменило ритм пульсации,  ускорившись и выбросив еще один «отросток».

- Нет… не помню… м-м-м,  – он скривился,  - больно…

Мирабелла стояла,  опустив руки,  внутренним взором глядя на пульсирующий сгусток в мозгу своего первого в жизни пациента, и чувствовала,  как в ней самой начинает точно также расти и захватывать душу страх.

Парень под ее руками мог умереть – нет,  не сию минуту,  а «всего-навсего» через несколько дней,  но эти дни будут наполнены болью.  И,  что самое паршивое,  она не может ничего исправить.

Кто-то довольно грубо и решительно,  но неумело простимулировал мозг парня,  заставив его работать в усиленном режиме,  буквально вывернул наизнанку,  но не за счет изыскания внутренних резервов,  а просто атаковав его чужеродным заклинанием.  В результате он добился нужного эффекта – наверняка Αлександер что-то вспомнил или забыл – но вот остатки чужого заклинания никуда не делись.  Они остались в мозгу парня – маг,  накладывавший чары,  не позаботился о том,  чтобы их снять или хотя бы поставить защиту – и,  лишенные ограничений,  превратились в паразита,  который сейчас пожирал разум и мозг Александера Беллы.  И,  судя по тому,  как глубоко он пустил корни,  состояние больного было безнадежным.  Все,  что могла Мирабелла – это наложить обезболивающее заклинание.  Правда,  не факт,  что оно окажется действенным и не придется ли несколько часов спустя накладывать повторное,  более мощное,  заклинание.  А потом черед дойдет до третьего,  четвертого,  пятого,  пока не настанет такой момент,  когда и обезболивающие перестанут действовать.  И это станет началом конца.

Мирабелла стиснула кулаки и зубы.  Жить ее первому пациенту оставалось всего несколько дней – от трех до семи,  все зависит от того,  насколько он сам сможет сопротивляться чарам.

- Нет,  – прошептала девушка,  – я не дам тебе умереть! Ты у меня сдохнешь,  но жить будешь!

Она нервно хихикнула,  сообразив,  что только что сказала,  но отогнала постороннюю мысль и размяла пальцы.  Кое-что она в любом случае сможет сделать.  Самое простое и легкое.  Не панацея,  но время она выиграет.

Девушка встряхнула кисти рук,  словно стряхивала с них капельки влаги,  и коснулась кончиками пальцев черепа парня,  нажимая на болевые точки.  Сосредоточилась,  позволив энергии свободно течь по рукам в голову больного и чувствуя,  как враждебное «сердце» замедляет свой ритм.  Вот так,  хорошо.  Сейчас оно напиталось жизненной силой девушки и на какое-то время замрет,  переваривая «пищу».  Конечно,  потом оно очнется и заработает с удвоенной силой,  и потребуются новые «вливания»,  чтобы опять притормозить его работу.  Этих вливаний может потребоваться не два и даже не три, и с каждым разом отдавать придется все больше и больше,  а промежутки между сеансами будут становиться все короче и короче,  пока не наступит полное истощение целительницы.  И,  не получив очередную «дозу» подпитки,  энергетический паразит за несколько часов пожрет Александера,  перед этим заставив парня несколько часов мучиться от жутких болей,  избавить от которых может только смерть.

Но это будет ещё не скоро,  а пока Мирабелла с трудом выпрямилась.  Пальцы горели так,  словно она только что прикоснулась к раскаленной железке.  В кистях пульсировала боль,  которую надо было тупо перетерпеть.  Однако,  даже беглого взгляда оказалось достаточно,  чтобы понять – «сердце»-паразит замерло,  съежившись в комочек и втянув «отростки».

Александер сразу почувствовал улучшение.  Облегчение было столь велико,  что парень сразу же заснул на той же кушетке.

А вот Мирабелле было не до отдыха.  Всxлипывая от боли,  помогая себе зубами и локтями,  она с трудом дотянулась до баночки