- Хозяйка, дадите напиться?

Ничего глупее этой просьбы я придумать не мог. "Не откроет. Скажет - что вам, воды не хватает?"

- Что вам, воды не хватает в эту дождливую ночь? - послышалось из-за двери.

К моему удивлению, дверь открылась, и на пороге показалась миловидная женщина средних лет, - насколько я разглядел её в полумраке - державшая в руке керосиновую лампу. Я таких ламп не видел уже сто лет. Ну, пусть не сто, а всего лишь сорок. Когда в детстве приезжал к бабушке в деревню в Тверскую область, там часто не бывало света по вечерам, и она зажигала такую же лампу. А сверху надевала на неё стеклянный колпак - для безопасности и для равномерного освещения. Подкручивала фитиль, чтобы лампа не коптила. Рассказывала, что в детстве уроки всё время делала при свете этой лампы.

- Воды хватает, даже слишком. Но мне бы чего-нибудь другого, например, горячего чаю. Замёрз совсем...

- А может, покрепче? - Низкий грудной голос звучал саркастически, и я счёл за благо не отвечать на вопрос. - Ладно, так и быть, заходите.

Женщина в длинном платье отступила в сторону, пропуская меня в дом. Я прошёл через тёмные сени. Пахло соломой и ещё чем-то терпким. Похоже на сухую полынь. Моя бабушка специально сажала полынь перед крыльцом, чтобы отгонять блох. У соседа жила блохастая собака, и блохи расплодились так, что спасу не было. В конце концов пришлось вызывать специальную санитарную команду, чтобы их вывели.

- Это полынь, - как будто услышав мои мысли, ответила хозяйка. - Хорошо очищает воздух. Ну, что же вы стоите? Открывайте дверь, входите.

Я потянул на себя ручку двери и... застыл в изумлении на пороге. Маленькая прихожая вела в большую гостиную. Дверь в неё была приветливо раскрыта. Интерьер хорошо освещённого зала абсолютно не гармонировал с окружающим лесным пейзажем и с внешним видом бревенчатой избушки. С порога мне удалось разглядеть шикарную хрустальную люстру на потолке, плотные шторы-ламбрекены на окнах, тонкий белый пушистый ковёр на полу, уютные кожаные кресла перед журнальным столиком... Я в недоумении оглянулся.

- Снимайте плащ и обувь в прихожей, а то вода на ковёр накапает.

Я повиновался. Осторожно пройдя вслед за хозяйкой в гостиную, присел на краешек стула у стены. Тут ещё и камин! Из прихожей его не было видно. Настоящий, каменный, с чугунной решёткой. Не какой-то там современный железный ящик. И в нём весело потрескивали берёзовые поленья.

- Садитесь в кресло у камина, вам надо обсохнуть.

Женщина оставила керосиновую лампу в прихожей.

- Откуда здесь электрический свет? Я не видел рядом линий электропередач.

- Генератор, - коротко усмехнулась она и села в кресло поодаль.

Я стеснялся рассматривать её слишком пристально, но и беглых взглядов было достаточно, чтобы понять, что она очень красива. Светлые прямые волосы, украшенные диадемой из розового золота, забраны сзади в пучок и придают её облику строгий классический вид. Плавные арки бровей, под ними - тёмно-зелёные глаза, изящный прямой нос. Тонкие черты лица гармонируют с мягкой линий рта. Губы слегка припухлые, ушки маленькие, плотно прилегают к овальной голове. Длинные аристократические пальцы с хорошо ухоженными ногтями. Приталенное платье до пола из какого-то струящегося зелёного шёлка, из-под которого выглядывают остроносые туфельки с блестящими камушками по бокам.

- Не боитесь впускать незнакомого человека к себе в дом на ночь глядя?

- Не боюсь. У меня хорошие защитники. Дик, Рик, сюда!

Из-за портьеры, которую я принял за часть стены, появились две одинаковые огромные собаки серебристого окраса почти вполовину человеческого роста.

- Ирландские волкодавы. Преданные друзья. Очень добрые и отзывчивые. Чрезвычайно интеллигентные создания.

Я с сомнением оглядел две громоздкие туши, занявшие позицию между мной и хозяйкой.

- Послушные, умные, схватывают всё на лету. Дик, что мы сегодня можем предложить гостю выпить?

Один из псов встал и удалился за портьеру.

- Рик, помоги.

Второй пёс подошёл к портьере, осторожно взял губами нижний край полотна и отошёл с ним вбок, освобождая проход. Вначале из-за портьеры показался сервировочный столик на колёсиках, а потом и Дик, толкавший его носом. На столике стояли бутылка шампанского Château d'Avize и два бокала, а также блюдо с аккуратно нарезанными кусочками сыра и хрустальная вазочка с ежевикой.

- Откройте. Только осторожно, без хлопка. Не люблю, когда стреляют в потолок.

К этому моменту я уже перестал чему-либо удивляться. Подошёл к столику и взял в руки бутылку - она была прохладная. Бережно снял фольгу, потом проволочную уздечку. Поставил бутылку на столик и немного наклонил в сторону камина. Начал вращать её, придерживая пробку. Тут главное - не трясти бутылку и не спешить вытаскивать пробку, подождать, пока выйдет лишний газ. Готово! Я налил шампанское в два бокала, заполнив их на три четверти, и подал один сидевшей передо мной даме.

- Прошу.

- Спасибо. За знакомство, - она первая прикоснулась краешком своего бокала к моему. - Меня зовут Глория.

- Виктор.

Экстра брют. Очень изысканный, цветочно-фруктовый вкус. Недешёвое удовольствие.

- А теперь рассказывайте, Виктор.

- Что?

- Всё. Почему вы оказались ночью в глухом лесу, один, без зонта, мокрый и весь в слезах.

- От вас ничего не скроешь. - Я вытащил из кармана брюк платок и запоздало протёр лицо.

- И не надо ничего скрывать. Я вас приютила от непогоды, а вы в благодарность поведайте мне свою душещипательную историю. Вам же будет легче. Представьте, что едем с вами в одном купе, рядом никого нет. Мы - случайные попутчики. Каждый выйдет на своей остановке, и больше никогда не встретимся. Да, и закусывайте, а то быстро опьянеете, - она кивнула на незатейливое угощение, - ежевику я сама в лесу собирала. Очень ароматная, в магазине такой не найдёте.

И я начал своё повествование. Пару раз, когда не мог сразу подобрать нужных слов, подливал шампанское ей и себе, пока бутылка не опустела. Я был голоден, поэтому шампанское ударило мне в голову. Наверное, из-за этого или потому, что исповедовался перед совершенно незнакомым человеком, мне стало легче. Ближе к концу рассказа был уже совершенно спокоен. Ещё подумал: а со мной ли это всё происходит? Не верилось, что несколько часов назад готов был в петлю лезть, настолько мне было плохо. А теперь, когда рассказ окончен, ощущал опустошённость и печаль. Ни любви, ни отчаяния, ни одержимости предметом своего вожделения.

Дик подошёл к столику и вопросительно посмотрел на