Шрифт:
Закладка:
так любил осеннюю яркость и сладость,
когда по небу облака проплывали как души
в поисках уходящего света.
Сейчас на меня опускается мрачный вечер
и взгляд ищет тщетно хотя бы
одну звезду в небе и одну слезу в море.
Грезы
Сладко грезить,
когда свет заката
зажигает небо
и пробуждает далекие воспоминания:
мягкие, легкие волны
шелка,
вытканные на станке времени.
Олег ПОЛЯКОВ
ЛИСТОПАД
I
Я так хочу тебе добра
Рассветом солнечным и гулким,
Когда из нашего проулка
Уходит летняя пора,
Когда роняет высота
Последних птиц многоголосье...
Кто знает,
Что там будет после,
Когда наступят холода?
Быть может, скоро от крыльца
Потянет сквозняком разлуки,
Заледенеют наши руки
И станут чуждыми сердца.
И в долгой череде утрат
Забудем суету былую...
А может, молодость вторую
Нам напророчит листопад?
И, может быть,
Оставим дом
И в мокрый сад откроем двери...
И что нам будут все потери
В сравненьи с тем,
Что обретем?
Я так хочу тебе добра,
Встречая пору листопада,
Когда вот-вот коснутся сада
Неумолимые ветра,
Нагрянут, словно навсегда,
И первый снег на землю бросят...
Кто знает,
Что там будет после,
Когда наступят
Холода?
II
Пусть ветра холодные уносят
Утешенье летнего огня.
Пусть в проулок заплывает осень,
Небесами птичьими звеня.
Пусть на окнах дождевые струи...
Значит, мне судьба еще дарует
Наступленье золотого дня!
Это значит
Я еще увижу
(Пусть недолго,
Пусть издалека),
Как кружатся голуби над крышей,
Тaм, где розовеют облака.
И услышу, как шумит дорога,
И однажды,
Слякоти назло,
Ты войдешь,
И прямо от порога
Скажешь, что на улице тепло.
И, дыша сырой листвою сада,
Вдруг наполнишь комнату весной...
Вот и все.
И это будет правда.
И не будет никакой иной.
И пускай в стихи мои забилось
"Наступленье золотого дня!.."
Что бы там со мною не случилось,
Пусть любовь переживет меня!
***
Настало время подводить итоги,
Осыпалась последняя листва.
Какие можно, пройдены дороги,
Какие нужно, сказаны слова.
Под облаками обнажая душу,
Туда, за неизбежную черту,
Возьму с собой, как детскую игрушку,
Несбывшуюся, старую мечту.
И только вспомню, стоя на дороге,
Что жизнь, как прежде, полностью права...
Какие можно, пройдены дороги,
Какие нужно, сказаны слова.
Таня ГРИНФЕЛЬД
БРУНЕЛЛЕСКИ. ФЛОРЕНЦИЯ
Когда отстраивался Собор Петра,
Не думал, что придется силой,
Завоевав твои права, отдать
Все этому мундиру.
Когда я шел к тебе нагой,
Во власти жгучего желанья,
Не думал я, что тот огонь
Сожжет меня до основанья.
Я шел как жил, как жил любил.
Я был и страстью, и поэтом.
Я верил Вам. Я Вас любил.
О том не забывал при этом.
О том, что сохнут зеркала...
В недосягаемой той дали,
Что стоило ль повелевать
Тобой, не принося азалий?
Таких, каких и мы с тобой
Не видывали в этом месте,
Как будто бы не нас прибой
Вдруг вынес и оставил вместе
На этом бреге, без людей...
Без языка, без оснований.
И мы б владели миром всем,
Когда бы не было азалий и той,
Что помешала нам, заставив нас
обет нарушить.
И долго думал я б - что сам
Сумел семью свою разрушить.
Но выпал срок - и вот квинтет
Трубит опять о Новой Тризне.
Ну как нам не накликать бед,
Страдая так тут по отчизне.
Привыкши делать все с ранья,
Я снова приношу поэту
Свой труд, и верю, что Она
Оценит в зодчем том Лаэрта.
Прибьюсь опять к ее ногам,
Сломаю Ветхие Заветы...
И вновь отстрою этот Храм.
Верну Флоренцию ей эту.
Уистен Хью ОДЕН
Брюссель зимой
Струны спутанных улиц, кем - бог весть,
фонтаны немые, впавшие в сон,
город тебя избегает, он лишен
качества говорящего - "Я есть".
Только бездомные знают - есть ли,
местность обычно к смиренным добра,
несчастья их собирают вместе
и зима вмещает, как Опера.
И воскресает в ночи особняк,
чьи окна рдеют, как в сёлах дома,
словно фургон набита смыслами речь.
Во взгляде - История; право сберечь
этот город жестокий любой чудак
выкупит здесь почти задарма.
