Но настоящие проблемы начались, когда после первого класса Митю отправили к бабушке. Лохматый Чапка, старый, добродушный и немного глуповатый пёс, был всеобщим любимцем. Обычно Митя не спускал его с рук и повсюду таскал за собой. Но этим летом мальчик сторонился собаки. А на вопрос бабушки, что случилось сказал: "Это будет твоя рука". Тогда старушка не придала значения словам внука. Но когда через пару недель пёс умер, они как-то сами собой всплыли в её памяти. И, конечно, о своих опасениях она поспешила рассказать Митиной маме.

- Сыночка, расскажи мне, что всё-таки случилось?

- Чапка умер.

- Ты из-за этого переживаешь, да?

- Нет...

- А что ты говорил бабушке?

- Это была её рука, - мальчик не обратил внимания, как изменилось лицо матери.

- Ты хочешь сказать?... - почти шёпотом спросила она. Губы её дрожали.

- Это была бабушкина рука. Она гладила Чапку по голове, когда он... Когда с ним... ну... случилось...

Мать побледнела.

- Но ведь бабушка увезла его к врачу...

- Я знаю.

- Она что, рассказала тебе? Да?

- Нет. Я просто видел.

- Как?..

- Как Чапка. Я давно уже это видел. Только разглядеть как следует не мог. А вчера разглядел.

Позже Митя много раз прокручивал в голове этот разговор. Теперь-то он понимал, какие ужасные вещи тогда представляла, наверное, его мать. Как-то само собой сложилось, что после этого разговора начались бесконечные походы к разным врачам, психологам и даже экстрасенсам. Со всей своей неистовой любовью мама бросилась спасать ребёнка. Митя даже предположить не мог, кем представлялся собственной матери, сумасшедшим или маньяком, собирающим по улицам полумёртвых голубей, кошек и собак. Но что бы он ни делал, на какие бы ухищрения не шёл исход всегда был один...

Из всех последующих событий Митя вынес несколько непреложных истин: во-первых, то, что должно случиться - произойдёт. Во-вторых, видеть смерть глазами умирающего - не нормально, а в-третьих, не стоит об этом никому рассказывать. Но осознал он всё это, уже когда за ним прочно закрепилось клеймо шизика, а отец, не выдержавший постоянных врачей, лекарств, жалоб и непременно следующих за ними скандалов ушёл.

Эта "нормальная" жизнь занимала слишком много времени и сил. Однажды мальчик просто сдался. К тому времени Митя накопил такой обширный опыт общения с разного рода "специалистами", что мог безошибочно определить критерии нормальности. И он стал подыгрывать. По началу, это было довольно сложно, потом стало привычкой, а потом... Потом он понял, что только с животными может быть самим собой. Митя не сомневался, они знают о нём, так же, как он о них. Эта была их тайна. Общая.

***

В дверях Митя столкнулся с Иваном Сергеевичем.

- Ну что там? Антонина Тихоновна говорит, попугай так и не ест.

- Он поел. Немного, но поел, - ответил Митя.

- Это хорошо. А то хозяйка его нам тут такое устроит, если что. Ты её видел?

- Не видел, но слышал. Попугай. Он ругается женским голосом.

- А-а-а, понятно. Что делать, - старик похлопал Митю по плечу. - Люди все разные, а питомцы, они...

- Они ни в чём не виноваты. Они такие, какими их сделали люди.

- Согласен. И всё-таки, я приятно удивлён. Первый курс, а ты уже очень здорово ладишь с животными. Сколько тебе ещё учиться? Два года? Три? Приходи к нам по окончании.

- Спасибо. Я подумаю.

- Ну, подумай, подумай. А сегодня придётся подежурить.

- Я помню.

- Да ты не волнуйся, - улыбнулся Иван Сергеевич. - Сегодня только ещё с Матильдой должны подойти, ну та, что почками мучается, а потом отдыхай.

- Иван Сергеевич, я хотел вам ещё в прошлый раз сказать. У Матильды не почечная недостаточность, по-моему...

- Да? И каков же ваш вердикт, коллега?

- Мне кажется, у неё что-то серьёзное. Может, опухоль.

- А на каком основании вы, коллега, сделали такие выводы? Они же отказались от УЗИ.

Митя, конечно, уловил ехидные насмешливые нотки в голосе заведующего, но сейчас это было не важно.

- При почечной недостаточности бывает слизь и кошки много пьют, а Матильда... Хозяйка сказала, что она не ест и не пьёт уже три дня.

- Ерунда, - отмахнулся врач. - Сегодня ей будет намного лучше, сам увидишь.

И Митя увидел.

***

Яркий свет отражается в белом кафеле на стенах. Железный стол. Такой жёсткий. И холодный. Вот кто-то склонился к самой мордочке. Какой ужасный запах. Чужой запах, запах отчаянья, безысходности. Где она? Где же она? Только блики. Холодные блики. Не трогай меня! Не смей!

***

- Похоже, ты был прав... - сказал Иван Сергеевич, намыливая руки. - Возможно, и опухоль. Но кошка старая, резать уже нет смысла. Она от наркоза не отойдёт, а отойдёт, так что это изменит? Сколько ей?

- Восемнадцать.

- Вот видишь, ты и сам всё понимаешь. Вам же рассказывают на лекциях о целесообразности лечения?

- Да, но что если...

- Решать хозяйке.

Иван Сергеевич закрыл за собой дверь. Митя слышал приглушённый голос заведующего за стеной и женские всхлипывания. Когда колокольчик брякнул над входной дверью, Митя решился выйти из смотровой.

- Она отказалась, - не дожидаясь вопроса, ответил врач. - Я дал ей капли и сейчас собираюсь домой. Спокойного дежурства.

***

- Я дверь заперла, - Антонина Тихоновна протянула Мите чашку.

- Но как же?...

- Да там звонок есть. Ты пей чай-то!

- Спасибо...

- Да не расстраивайся ты так. Что ж тут поделать?.. Эта хоть забрала, а то знаешь, какие бывают? Принесут усыпить, а сами даже не дождутся - домой скорей! А нам тут разгребайся.

- Она тоже принесёт... - вздохнул Митя.

- А я-то думаю оно и лучше, - отозвалась уборщица, прихлёбывая из кружки. - Чего скотине страдать-то? Она, поди, и сама понимает, что всё уже.

- Нет. Не думаю.

- А не понимает, и то лучше, правда? Чего зря пугаться? Ведь ничего не сделаешь уже. Ты не думай, Иван Сергеевич большой молодец. К нему даже из других районов ездят. Он всем помогает. А этой, значит, уже не помочь, раз он не взялся.

- Возможно...

- Ох и кислый же ты! - обиделась Антонина Тихоновна. - Будешь так каждого жалеть, работать не сможешь. Толку из тебя не выйдет! Ну да ладно, мне