рамках которой группы городских правительств формировали провинции, а группы провинций формировали викариаты. В Церкви базовой единицей стали епархии, управляемые епископами. Епархии образовывали церковные провинции под руководством архиепископов, а провинции объединялись под властью высших епископов, или примасов. Самыми влиятельными были патриархи Рима, Константинополя, Антиохии, Александрии и Иерусалима.

Эта жесткая структура выстояла в мрачные века тьмы, последовавшие за падением Рима, потому что ее члены имели возможность общаться и делиться теми малыми знаниями, которые пережили катаклизм. Руководствуясь стихом 12:4 из Книги Даниила, «многие прочитают ее, и умножится ведение» (или, может быть, оглядывая разваливающуюся Империю), в период раннего Средневековья Церковь организовывала специальные братства священников и прихожан для ремонта местных дорог, строительства мостов, восстановления почтовой связи и даже открытия постоялых дворов для путешественников.

Магическая власть Церкви сумела убедить людей посещать святые места ради мистического контакта с останками святых. Заодно паломники передавали церковные послания, выполняя обязанности курьеров, чьи пути сообщения оставались открытыми на протяжении почти всего этого периода. Разветвленная и хорошо организованная система связи между епископатами была установлена папой Григорием Великим в VII веке.

Сто лет спустя святой Бонифаций использовал священников для передачи своих регулярных и многочисленных писем из Германии в Англию и Рим. В них Бонифаций упоминал о предметах, которые хотел бы получить или уже получил. Во время пребывания папы в Германии аббатиса Эадбурга присылала ему книги из Англии; Бонифаций интересовался книгами в библиотеке аббата Дюддо, которые могли бы быть ему полезными; он заказал копию писем святого Петра, выполненную золотыми буквами, чтобы произвести впечатление на паству; в конце жизни папа искал копию Пророков, написанную большую буквами и без сокращений, потому что у него сильно упало зрение.

Способность читать, писать и общаться через большие расстояния давала огромные преимущества христианским иерархам перед неграмотными королями и принцами, которые в управлении своими территориями полагались исключительно на духовенство. Именно тогда в языке появились новые фразы – такие как устраивать «слушания», во время которых показания представлялись в устной форме, поскольку большинство их участников, включая верхушку светского общества, были неграмотны и понимали только произнесенное слово. Но когда один кардинал поправил латынь императора Сигизмунда, последний ответил: «Ego sum rex Romanus et super grammatica» («Я Римский император, и я выше грамматики»).

Церкви не составляло больших трудов контролировать безграмотный мир через монастырские общины и епископов. В раннем Средневековье римское школьное образование исчезло, а на смену ему не пришло ничего, что могло бы состязаться с образовательной системой, контролируемой Церковью. Знание оказалось в руках небольшой части населения, оно было исключительно религиозным по целям и давало церковникам монопольный контроль над теми аспектами общественной жизни, которые требовали грамотности и образования.

Папа Григорий превратил искусство в орудие пропаганды. Он говорил:

Живописное изображение используется в церквях по той причине, дабы невежественные в грамоте могли хотя бы читать на стенах то, что не могут прочесть в книгах. Для того, чтобы и неграмотные могли получить представление об истории, и дабы, восхитившись живописным изображением, люди не грешили … Потому как то, что письмо доносит до читающих, то картина доносит до необученных, ибо в ней даже невежественные видят, чему должно следовать. Так читают неграмотные. Следовательно, для большинства народов картина заменяет чтение.

В более поздние периоды Средневековья искусство использовалось для того, чтобы публично утверждать верховенство папской власти над властью светских правителей. Императоры и противники пап неоднократно изображались попранными пятой торжествующего верховного понтифика, восседающего на огромном троне. Позднее обычным стало присутствие пап едва ли не на всех заказанных ими произведениях искусства.

Что касается образования, то раннее Средневековье было временем скорее интеллектуальной консолидации, чем поиска новых знаний, а потому Церковь старалась сохранить, что могла, составляя из знаний Создателей топора компиляции, представлявшие собой причудливую смесь фактов, выдумок и слухов.

Одним из ведущих ранних компиляторов был живший в VII веке испанец, архиепископ Исидор Севильский. Одна из его книг, основанная на классических римских и раннехристианских источниках, названная «Этимологии», попала в число самых популярных текстов Средневековья. Она представляла собой энциклопедию мира, описанного в соответствии со значением названий вещей. В списке тем были медицина, право, измерение времени и календарь, теология, антропология (включая расы монстров), география, космология, минералогия и сельское хозяйство. Космос Исидора был геоцентрическим и состоял из четырех стихий: огня, земли, воды и воздуха. Архиепископ также полагал, что Земля имеет форму шара, и приблизительно представлял себе движение небесных тел.

Примеру Исидора последовал другой великий средневековый энциклопедист, английский монах Беда (род. в 735 г.), который написал два учебника по измерению времени и календарь, чтобы помочь монахам определять часы и дни молитв и праздников. Его труды легли в основание computus, принципов хронометража и составления календаря, применявшихся во всем христианском мире.

Ни Беда, ни Исидор не открыли ничего нового, но собранное ими на века стало для европейских правителей единственным источником знаний о природе, а Церковь контролировала доступ к этим знаниям и их использование. При христианской озабоченности духовным вознаграждением в мире ином этот доступ сводился к системе метафизического диспута по таким вопросам, как непознаваемость имени Божьего или небесная иерархия Дионисия. Была создана ментальная среда, в которой пытливый ум сурово ограничивался рамками благонадежного мышления и консерватизма, не позволявшими раскачивать интеллектуальную лодку и потрясать основы интеллектуальными открытиями.

Между тем Церковь консолидировала свою власть, принимая драконовские меры против всех и всяческих вызовов. Когда во II веке мыслители-гностики предложили искать путь к спасению через обучение и самопознание, их книги были сожжены, а они сами объявлены вне закона. Взяв на вооружение проверенную еще во времена шаманского жезла стратегию «разделяй и властвуй», Церковь укрепляла свое влияние с помощью строго контролируемого канона официальных знаний, в основе которых лежал единственный текст – Библия, доступная только грамотным церковным иерархам.

С целью увеличения доходов церковные власти, взяв за пример установления Ветхого Завета, ввели религиозный налог, десятину. Первым это нововведение одобрил король династии Каролингов Пепин Короткий (741–768 гг.), распорядившийся, чтобы все (за исключением освобожденных папой, как бывало с религиозными орденами) отдавали десятую часть своих доходов в ту местную церковь, где совершали таинства. Это был первый всеобщий налог в европейской истории, оказавший огромную помощь папству, остро нуждавшемуся в финансовой поддержке.

Сила Церкви заключалась, в первую очередь, в централизованной структуре управления. Папа Римский, по крайней мере теоретически, был единственной центральной властью, повиноваться которой надлежало всем. Власть королей и принцев признавалась, но церковное учение налагало ограничения на ее пределы. Уже V веке папа Геласий I (492–496 гг.) говорил: «Есть два