– Они не рискнут, – хмуро ответил Гойер.

– И все же?

Никто чуть нахмурился.

– Минут десять, не меньше.

Ганна скрестила руки на груди.

– Но если это все же случится, сколькими жизнями вы готовы пожертвовать, чтобы пробиться к воротам? – Она качнула головой. – Слишком рискованно, Гойер.

Тот в раздражении выхватил свой ржавый револьвер и бросил на стол перед Ганной.

– Если это случится, то я лично упокою «Добрую матушку».

Все помолчали.

– Вы не ответили на мой вопрос, – заметила Ганна.

Нолль подошел к столу и сказал:

– Может быть, нам и не придется пробиваться к воротам.

Все угрюмо уставились на него. Нолль продолжал:

– У меня есть информация о тайном тоннеле, ведущем приблизительно от третьего пролета Крысиной улицы в Средний город. – Он с сомнением оглядел присутствующих. – И хотя эти данные не проверены, я видел место, где кладка была свежей. Возможно, понадобится взрывчатка.

Гойер Мойер едва заметно улыбнулся.

– Покажите это место на карте.

Когда ближе к полуночи все, разгоряченные и уставшие, разошлись, Никто задержал Нолля в дверях и хлопнул его по плечу.

– Я знал, что вы приго-год-дитесь.

– Я делаю это не ради вас, Гойер, – ответил Иной. – Лишь для того, чтобы избежать лишних смертей.

Никто покачал головой.

– Я желаю того же, господин Нолль. Можете мне поверить.

17

Настал день, когда к ржавым воротам Нижнего города спустилась вооруженная процессия. Тучный служащий из управы приблизился к решетке и обвел высокомерным взглядом собиравшуюся толпу. Возле него, по правую руку, стоял служитель Церкви, а по левую – невзрачный мужчина в сером кителе. За ними в некотором отдалении на ступенях Крысиной улицы выстроились десять солдат внутренней стражи во главе с хмурым инспектором. Вымуштрованные, все как один застыли, устремив взгляд в пустоту. Грудь колесом, винтовки к ноге.

Служащий быстро откашлялся – Нолль догадался, что до этого в Нижний город он не спускался. Было заметно, что вонь и густой туман ему непривычны. Он утер подбородок платком и стал монотонно зачитывать требования с бумаги:

– В связи с пропажей трех служителей Церкви: братьев дай-Ермина, дай-Сива и дай-Люки; а также в связи с неисправностью отходного стока Помойного двора (умышленной порчей трубы); а также в связи с невыполнением возложенных на граждан Нижнего города требований по выдаче двух тысяч семисот восьмидесяти девяти тушек крыс, выпавших, по подсчетам Церкви при Монолите, с прошлого полнолуния…

– Давай покороче! – вскрикнул кто-то в толпе.

Служащий сбился, облизнул губы и продолжал:

– Семисот шестидесяти семи метров миткаля и прочей материи, включая ту, что идет на вуали, двести пятидесяти шести килограмм крысиной шерсти (отдельно от туш), трех тысяч пятидесяти пяти трехдюймовых шрапнельных снарядов…

– Ничего ж не слышно! – раздался из толпы чей-то нахальный голос. – Ты поближе-то подойди! За ворота!

Прокатилась волна злобного смеха. Служащий жалко вскрикнул:

– Назад! Не дочитано! Сказано вам – слушать все до конца!

Он испуганно глянул на мужчину в сером кителе, будто ища поддержки. Тот на него не смотрел, только сурово глядел на толпу.

А толпа продолжала прибывать. Когда Нолль подходил к площади Менял, то стоял в задних рядах, но теперь его со всех сторон обступили. Были тут все: и жители Дырокубья, спустившиеся с веревочных лестниц, и охотники на крыс с окровавленными кочергами; виднелись и знакомые лица «Детей Нижнего города». Приметил он и кружки фабриканток – последние дни они бастовали. Над цехами больше не поднимался, врастая черными лентами в серое небо, дым. Добрая половина женщин были вооружены. Взгляды, полные усталой решимости. Что-то зрело теперь – и ждало выхода; вспыхнуть могло от одной только искры.

Кто-то хлопнул Нолля по плечу.

– Скоро начнется, – сухо бросил Иной подошедшему Святоше.

Тот быстро кивнул. Сив был взволнован, глазами искал кого-то в толпе.

– Гойер Мойер где-то в первых рядах, – подсказал Нолль.

– Да, хорошо… – пробормотал Сив. – Вы не видели мальчика?

– Люку?

– Да. Я сказал ему запереться у себя, но в комнате его не было.

– Может, он где-то в толпе?

Сив нахмурился.

– Ему тут не место.

Нолль кивнул.

– Простите, я должен его отыскать.

Святоша стал протискиваться между людей, пытаясь добраться к воротам.

А служащий продолжал говорить.

– …По требованию Совета немедленно выдать устроителей заговора! Вернуть все вышеперечисленное до полуночи! Сдать оружие! Фабриканткам – вернуться к работе! Продолжать отлов крыс! – Служащий кричал все испуганнее, словно боясь не только зачитываемого им документа, но и самого звучания своего срывающегося голоса. – В случае, если все вышеобозначенные требования будут выполнены в срок, власть Совета гарантирует вам, что наказательные меры в отношении бунтовщиков будут должным образом смягчены!

– Какие такие «меры»?! – вскричал кто-то хриплым басом. К нему присоединились другие гневные голоса.

Служащий вдруг замолчал. Чуть приподнявшись, выглянув из-за чьих-то плеч, Нолль увидел, что он замер, уставившись в свою бумагу. Его руки дрожали. Служащий боялся поднять взгляд. Наконец, набравшись смелости, заговорил:

– Позвольте продолжить… Дальше – касательно новых отправок в Нигиль.

Толпа неодобрительно зашумела.

– Отец-настоятель дай-Есчё с согласия Молчской управы, а также с разрешения Совета, одобренного древними родами, объявил о призыве двадцати четырех граждан из Нижнего города, а также девятерых – из Среднего города. Подсчет хвостов был заверен Советом, лично подписан генерал-полицмейстером Бровелинном Дробозупом, ответственным за сбор призывников, а также перезаверен и утвержден Ведомством по повторному заверению важных бумаг…

Толпа подалась вперед, на Нолля напирали сзади. Он чуть не упал. Услышал визг представителя управы:

– Назад! Отойдите назад! Буду называть имена, выходите вперед по одному!

Но люди уже повалили к воротам, стали толкать ржавые створы. Послышался скрип – и вдруг несколько ружейных залпов. Инспектор дал команду выстрелить в воздух.

– Разойтись! – рявкнуло спереди из облака черного дыма. – Разойтись – это последнее предупреждение!

Отхлынули. На мгновение воцарилась неприятная, давящая тишина. У ворот, выступив из первых рядов, стоял Гойер Мойер с ржавым револьвером в левой руке. Стража подступила ближе, винтовки были нацелены на него.

– Вам уже дали ответ, – проскрипел его голос; он жестом обвел толпу: сжатые кулаки, клинки и винтовки поднялись в воздух. – Нет – вам и Совету. Ничего вы от нас не получ-чите.

Толпа поддержала его раскатистым эхом сотен разгневанных голосов. Никто замер. Стражи испуганно целились в первый ряд. Миг как натянутая струна. Одно неверное движение – и начнется.

Один из стражей, не отводя прицела, быстро утер лоб рукавом.

Но вот вдали послышались стальные раскаты, земля чуть задрожала, и в толпе, где-то впереди Нолля, кто-то упал. Ряды пошатнулись,