– Я не собирался судить вас.

Она вскинула брови.

– Говорите, зачем пришли. У меня много дел.

– Я решился навестить вас, потому что – так же, как вы – хочу избежать ненужного кровопролития. – Нолль внимательно посмотрел на женщину. – Думал, что и вы хотите того же.

Она хмыкнула.

– И чего же вы ждете от меня?

– Я должен увидеться с Берром Каглером, – сказал Нолль. – Может быть, если вы знаете способ выбраться из Нижнего города, я смог бы…

– Вы на редкость самонадеянны, – оборвала его Ганна. – Неужели вы так и не поняли, что вниз попасть куда проще, чем подняться наверх? Единственный выход – Крысиная улица. Но вам не пройти за ворота. – Она помолчала. – По крайней мере одному.

– Я могу вернуться так же, как и пришел, – под видом жреца.

– Тогда вы измените общему делу.

Ганна отвернулась. А потом устало добавила:

– Я дам вам бесплатный совет: в Нижнем городе вы либо один, либо со всеми. В первом случае рассчитывайте лишь на себя – и ни на что не надейтесь. Во втором – смиритесь и найдите того, кто прикроет вам спину. Но так или иначе выбирайте скорее… Или вашу судьбу решат вместо вас.

– Спасибо, – сказал Нолль холодно. – Я это учту.

14

Ему было нужно как следует все обдумать. Разум твердил одно, а совесть – другое. Смесь раздражающих чувств. Первое – острая вина перед начальством, которого он не знал, перед долгом, которого он не помнил. Второе чувство было новым и непонятным. Скребущим, не дававшим сосредоточиться. Тем, чему он не мог дать названия.

Нолль брел по пустоши на восток. Ему все казалось, будто где-то там, вдалеке, из тумана, вдруг покажется линия горизонта. Должен же где-то кончаться этот туман? Не может он вечно стелиться бледно-серыми полосами, за которыми не поймешь, где обрывается твердое под ногами и начинается мягкое бледное над головой.

Он шел мимо хижин щипачей. По земле бегали крысы, он слышал их писк, но и сверху, как он прекрасно знал, крысы тоже могли появиться.

Нолль остановился, бросил взгляд на выделявшийся из всех прочих дом. Хозяин его, должно быть, настоящий мастер: дом был огромен и бестолков. «Сколько досок он своровал с Дырокубья?» – подумалось Ноллю.

Щипач ползал по крыше и остервенело стучал молотком. Окон в его громаде не было, доски лежали во много рядов, стены щетинились обломанными углами. Пока щипач ползал по крыше, он не заметил, как к дому подкрался его сосед – маленький щипач в капюшоне, с ржавым ломиком – и, пока первый не видит, принялся отламывать кое-что от стены.

Нолль двинулся дальше.

Вдруг он раздавил сапогом что-то скользкое, мягкое. Глянул вниз: из-под подошвы поднялось белое облако; пахнуло чем-то горьким и неприятным. Нолль прикрыл нос рукавом.

– Хумса? – донеслось из тумана.

И тут же с другой стороны:

– Хумса! Хумса!

Выползли два бледняка – безволосые, в рваных лохмотьях. Они передвигались на четвереньках. Завидев Нолля, испуганно завращали покрасневшими глазами. На мгновение замерли.

– Хумса… Хумса!

У них был шипящий, взволнованный, едва человеческий голос. Наконец первый решился приблизиться. Он подполз почти к Ноллю. Вынюхав что-то у него под ногой, задрожал всем телом. Восторженно вскрикнул:

– Хумса-а-а! – И упал.

Иной попятился. Первый еще дергался в судорогах, когда к нему подобрался второй. Принялся слизывать пену, выступившую у первого на бледных губах.

Нолль поморщился, развернулся и быстрым шагом пошел прочь.

Чем дальше он двигался на юго-восток, тем отчетливей понимал, что туман, как и пустошь на окраине Нижнего города, никуда не ведет. Он прошел по хлюпающей топи; повсюду торчали срезанные, а то и надкусанные бледняками ножки бледных поганок.

Ничего отсюда невозможно было увидеть – ни стены, ни Дырокубья, ни Треугольного дома. Он шел наугад. Впереди показались забойные ямы для крыс. Сперва едва заметные в тумане, огороженные колышками, они – в два-три человеческих роста в диаметре – были вырыты будто в случайном порядке. «Может быть, – подумалось Ноллю, – в странном расположении этих ям был все же какой-то расчет. Те крысы, что не отклонились от траектории, не упали на улицы Среднего города, не врезались в Дырокубье, летят из труб Монолита прямо сюда».

Он подошел к одной яме и глянул вниз. На дне возились десятки крыс: одни бегали по трупам других. Перебирая лапками, пытались выбраться наверх, но стены ямы были вымазаны густым слоем скользкого жира или машинного масла. Вылезти из этой ямы было почти невозможно.

Какие-то крысы уже сдались и поедали трупы других. Некоторые пытались прорыться вниз. Они попискивали и увязали в глине, в собственных выделениях, друг в друге.

Вдруг за спиной Нолля послышались знакомые голоса. Он обернулся. Перед ним стояли Ниххо и Бхамм.

– Вот вы хде! – воскликнул Ниххо, будто и правда радуясь встрече. – Никто сказал посмотхеть вас на пустошах.

– Пойдемте, – добавил Бхамм. – Нечего тута ходить, пхопасть совсем можна.

– Я вернусь позже, – сказал Нолль. – Мне нужно подумать.

– Думать лучше в тепле, – заметил Ниххо.

Бхамм ударил его по плечу.

– Это ты вехно сказал. Токмо хаз мы ужо тут, можь плюнем хазок?

Ниххо напрягся.

– Ну хаз ужо тут… – проговорил он, как бы сомневаясь, но по нему уже было видно, что Ниххо и самому не терпится куда-то там плюнуть. – Тут хядом, пойдемте-ка, господин, за компанию…

Оба смотрели на Нолля. Вдруг все стало ему безразлично.

– Плюнуть? Куда вы собираетесь плюнуть?

– На бедняков, – весело ответил Бхамм. – Плюнем – и схазу назад.

Они двинулись дальше по пустоши, взяли чуть севернее. Хотя о направлении судить было сложно.

– Кто вырыл все эти ямы? – спросил Нолль.

– Охотники, знамо кто, – отозвался Бхамм. – Из тех, кто посмекалистей.

– Как набехется полная яма, – объяснил Ниххо, – так вытащут сеть. Умно! Колышки видели? Под ними сеть вхыта. Дехнул – и вытащил. И следить не нужно.

– Не хабота, а одно удовольство, – подтвердил Бхамм.

Нолль промолчал.

Пару минут они шли в тишине, пока Ниххо и Бхамм одновременно не объявили:

– Смотхите под ноги!

Пошли медленно. Наконец остановились – показался широкий обрыв. Сперва Нолль даже не понял, что они вышли к огромному котловану. Где-то внизу, так глубоко, что нельзя было даже догадаться, слышались вскрики, человеческая возня. В сыром воздухе пахло помоями.

– Что это? – выдохнул Нолль.

– Яма нищенская! – Бхамм засмеялся и плюнул вниз.

– Там, кажется, люди.

– Ну да, – кивнул Ниххо и тоже плюнул.

Нолль его оттолкнул.

– Что же вы делаете?

– Плюем.

Иной подошел ближе, склонился над котлованом.