отчетах Берра Каглера, в которых скрывались не только жертвы Нигиля, но и общий ход дел, читалась неспособность органов управления справиться с наступлением тумана и тьмы. Тем не менее повторюсь: он был вне подозре-рений.

Никто закашлялся, сунул руку под китель. Раздался тихий механический скрежет. Он продолжил:

– Что же касается Нигиля… Поверьте, есть вещи, которые не описать словами. Скажу главное: когда из ближайших провинций стали приходить вести о тумане, надвигающемся с запада, со стороны Молча, Тайная канцелярия – возможно, под давлением императора – наконец-то зашевелилась. Нас послали выяснить обстановку.

Нолль кивнул.

– Итак, тридцать агентов Тайной канцелярии прибыли в Молч…

– Да. Но, как вы понимаете, Берр Каглер и члены Совета были готовы к нашему прибытию.

– Что ж, выходит, – хмуро заметил Нолль, – Каглер сделал агентам предложение, от которого те не смогли отказаться?

– Так и есть. – Никто скривил губы. – Когда мы связались с Берром Каглером, полиция под конвоем доставила нас к казематам. Там у нас был долгий разговор с местным правителем. Семеро из нас отказались служить ему, а остальные стали серыми кителями – его глазами и ушами.

– И вы были из тех семерых?

– Нет. – Никто покачал головой. – Я согла-ласился. Тех семерых расстреляли.

Они помолчали. Снизу донесся смех «Детей Нижнего города». Кто-то, видно наевшись, стал бренчать на гитаре.

– Исчезновение тридцати агентов не могло остаться незамеченным, – проговорил Нолль вполголоса.

– Да, но они не исчезли. То есть – не по бумагам, а это главное. Все мы писали отчет в столицу, я писал свой – под дулом ружья. Но многие оказались сговорчивей – Берр Каглер не жаден и хорошо платит тем, кто ему нужен. К тому же дело было не только в геннах. Наша операция была сорвана бездарнейшим образом. В столице нас всех ждал бы суд.

Гойер Мойер покачал головой.

– В общем, с тех пор у высокоуполномоченного агента завелась своя маленькая Тайная канцелярия.

– Так что было в отчете, который вы написали?

– Чистая ложь, разумеется. Берр Каглер нашел виноватых. – Никто скривился. – Сразу же после этого в Верхнем городе прошли чистки. Обедневшие герры, преподаватели из Молчской Академии были отправлены серыми кителями в казематы. Тогда оставшиеся древние роды, опасаясь потерять свои дворцы, наконец присягнули на верность Берру Каглеру. Разумеется, неохотно. Полки дворцовой стражи оказались в его распоряжении. Я подумал, что медлить больше нельзя.

– И тогда вы занялись тем, что теперь называется «общим делом»?

Никто печально улыбнулся.

– Сперва мне предстояло сообщить обо всем в Тайную канцелярию, но все каналы связи были уже перекрыты. Берр Каглер прервал сообщение со столицей и даже лишил связи бόльшую часть города. Как вы понимаете, ему везде мерещился заговор.

– И неспроста.

– Верно. Поэтому прежде, чем планировать восстание, я вышел на Ганну герр-Страд. С ее помощью мне удалось выслать депешу голубем.

Нолль поднял брови.

– Выходит, вы были в отчаянном положении.

– Так и есть. – Никто помолчал. – Но я совершил ошибку, доложив обо всем в Тайную канцелярию.

– Почему же?

– Посудите сами: если бы правда о предательстве целой группы столичных агентов всплыла на поверхность, орган политического сыска был бы тут же расформирован.

Они помолчали.

– Вы думаете, что столичная Тайная канцелярия не передала ваши сведения императору?

– Поначалу я не был в этом уверен. Думал, что письмо не дошло или было перехвачено по пути. До того как Берр Каглер раскрыл мои планы и отправил меня в Нигиль, я был идеалистом… – Гойер Мойер ухмыльнулся. – А выбравшись с переднего края, я залег на дно в Нижнем городе. Но время шло, а полки императорской армии так и не прибывали. В какой-то момент я понял, что помощь уже не придет. Хотя бы до тех пор, пока нас всех не настигнет Нигиль.

Он помолчал. А потом добавил:

– Или до тех пор, пока в городе не случится что-нибудь громкое. Скажем, восстание.

Нолль нахмурился. Гойер Мойер посмотрел на него.

– В последние мес-с-сяцы я ждал вашего появления.

– Как вы догадались, что из столицы отправят кого-то вас устранить? – спросил Нолль.

– Это был самый разумный выход. Когда начинаешь понимать, как работает власть. Все должно быть сделано тихо. В Молч направляют агента, о чем Тайная канцелярия, опасаясь роспуска, не сообщает императору. Его цель – устранить того, кто приносит много хлопот. Вот как я думаю.

– А как же Берр Каглер?

– По документам он один из самых преданных слуг императора. А правда не так важна даже для Тайной канцелярии. – Никто пожал плечами. – Каждый борется за выживание. Люди. Органы власти. Богачи и бедняки. Крысы. Не только в Молче. Везде.

Нолль задумался. Документы, показанные Гойером Мойером, едва ли были подделкой. И все же предлагаемый им выход был чересчур радикальным.

– Предположим, я готов вам поверить, – начал Нолль осторожно. – Но революция? Я не могу позволить вам залить дорогу к Верхнему городу кровью ни в чем не повинных людей.

– Иного выхода нет, – сказал Гойер Мойер спокойно. – Берр Каглер и его коррумпированный Совет должны быть уничтожены. Если нам удастся восстановить пути сообщения и сообщить обо всем лично императору, столица будет вынуждена отправить полки. То есть я на эт-то надеюсь.

Нолль покачал головой и поднялся со стула.

– Должен же быть и другой выход.

– Постойте. Я все же должен побла-а-агодарить вас.

– За что же? – Нолль обернулся.

– Я знаю, что вчера вы следили за мной. Рад, что вы сделали правильный выбор.

– В этом я пока не уверен.

Никто ухмыльнулся.

– Пусть то, что вы видели, останется между нами.

Иной, помедлив, вышел.

13

«И все же, – раздумывал он, выходя из Треугольного дома с миской вареных грибов (от крыс он отказался), – ведь, если отбросить прочие несущественные обстоятельства, я прежде всего служу законной власти. А если власть в городе действительно незаконна, тогда и мое задание нельзя считать таковым. Если так, то моя цель – устранить первопричину этих волнений. Сказать иначе: бороться не с симптомами, а с самой этой болезнью. Гойер Мойер, безусловно, виновен, его ждет законный суд. Но лишь когда все закончится. И казнен он будет не моей рукой».

Вскоре Нолль сидел на грубо сколоченном стуле в одноэтажном приземистом домике. Прямо к окну подступали стены цехов. Напротив него, у стола, заваленного рукописями, стояла Ганна герр-Страд. Она задумчиво забивала табаком трубку.

– Гойер Мойер непредсказуем. Это правда. Одно время я жалела, что с ним связалась.

– Вчера он фактически захватил власть в Нижнем городе, – заметил Нолль. – С помощью фабриканток его люди…

– Наши люди, – оборвала его Ганна. – Господин Иной, для того,