Обернувшись, Степа ожидал увидеть за своей спиной дверь, но уткнулся лишь в кирпичную стену с вечным «семья славян снимет квартиру в вашем доме». Прозаичность увиденного даже Степу слегка расстроила. Но еще больше расстроило его отсутствие придуманной им медсестры. Вот он выбрался, он выполнил условие. Эй, почему же я тогда не просыпаюсь? Степа был удивлен и разочарован. Его сознание даже на секунду не было готово предположить, что он действительно умер, действительно только что побывал в параллельной Москве, где обитают неупокоенные души. В такие сказки он не поверит никогда. И раз просто выход на поверхность не привел его в чувство, значит, задание его несколько сложнее.

Степа узнал дом, рядом с которым он вышел. До его квартиры отсюда минут пять ходьбы. Степа поднял воротник куртки и под моросящим противным дождем зашагал вперед.

Значит, я должен выяснить, за что меня убили, думал Степа. Это была не самая логичная мысль. В конце концов, если он блуждает по собственному подсознанию, которое по определению является замкнутой системой, то как же он сможет найти в ней ответ на такой вопрос? Но Степа упрямо решил, что даже если и так, он все равно попробует. Во-первых, никаких других вариантов он пока придумать не мог, во-вторых, ему действительно важно было понять, за что и кто приговорил его к смерти.

Подходя к своему подъезду, Степа неожиданно разглядел в темноте двора припаркованный полицейский, очень хорошо ему знакомый Ford Focus. После того как они его убили, Махмудов и Смирнов отправились к нему домой: зачем? Степа отлично представлял себе все, что хранилось у него дома, кроме собственной заначки, о которой коллеги знать точно не могли, там не было совсем ничего примечательного. Съемная квартира, немного хозяйской мебели, диван да телевизор: никаких документов с работы Степа домой никогда не таскал. Он взбежал по темной лестнице и торопливо открыл дверь квартиры.

Он отчетливо помнил, что перед уходом выключал всюду свет, однако сейчас в квартире было светло. Всполохи пламени на кухне ярко освещали прихожую. Степа пошел на кухню: в центре комнаты на стуле сидел труп сержанта Смирнова. Немигающими глазами смотрел он на Степу, и в глазах его читалось искреннее недоумение. И без того малосимпатичное лицо Смирнова после смерти стало совсем омерзительным: пуля пробила ему правый глаз. Степа обошел кухню: вероятно, Смирнов перед смертью поджег комнату, и сейчас пламя стремительно пожирало остатки одинокой Степиной жизни. Он вышел в спальню и замер. На постели лежало тело Васьки, а рядом на полу валялся застреленный Махмудов. Степа перевернул его на спину и с удовлетворением увидел, что лицо покойного залила кровь из пяти глубоких царапин – Васька просто так не сдался. Махмудова неизвестный застрелил в спину.

Степа присел на кровать и положил тело кота себе на колени. Он сидел и гладил его остывающий мех. Степе казалось, что он никогда в жизни никого не любил так, как этого абсолютно самодостаточного и гордого зверя.

– Васенька, – грустно пробормотал Степа. Продолжая механически гладить мертвого кота, он задумался.

События последних часов представлялись ему бесконечным абсурдом. Убить киллеров, чтобы не нашли заказчика, было более-менее стандартной практикой криминального мира. Здесь не было ничего удивительного. Но убить трех полицейских! В это Степе было поверить даже сложнее, чем в параллельную Москву. Да, бывало, что в полицейских стреляли и кто-то даже погибал на службе, но хладнокровно застрелить за вечер троих – это был чистый абсурд. Даже в далекие беззаконные времена бандитского беспредела подобных историй в Москве не случалось. И если кто-то отдал такой приказ, то он мог быть только по-настоящему важным. Но кто? Степа не мог себе даже представить. Перейди он дорогу кому-то по службе, так в полиции давно научились решать подобные вопросы – увольнениями, угрозами, как угодно. Но уж точно не убийством. Из своих последних «клиентов» Степа тоже не мог вспомнить никого столь влиятельного, ни уж тем более кого-то столь отмороженного.

Пламя перекинулось из кухни в коридор, и комната начала быстро наполняться дымом. Степа принял решение. Вариантов у него особых не было – ему надо поговорить с Моргуновым. Эти двое, Степа с ненавистью подумал о Смирнове и Махмудове, сами бы такое никогда не придумали. Степа заботливо положил Васеньку обратно на кровать. Еще раз с грустью посмотрел на него и пришел к выводу, что в свой последний путь верный кот отправится как настоящий воин: на погребальном костре, сложенном из трупов его поверженных врагов. Эта мысль хоть и не утешила его, но хотя бы принесла толику удовлетворения. Он брезгливо вытащил у Махмудова из кармана ключи от полицейской машины и быстрыми шагами вышел в прихожую. Выходя из квартиры, глянул в зеркало и потрясенный застыл.

Махмудов кислотой сжег ему половину лица. Сверху все было как обычно: серые, немного навыкате глаза, короткая стрижка, широкий нос, но там, где раньше у Степы был волевой подбородок, которым он втайне гордился, теперь торчала челюсть. Нижней половины лица у него больше не было. В порядке эксперимента Степа раскрыл рот, и череп в зеркале раскрыл рот ему в ответ. В отсветах бушующего в квартире пожара зрелище было поистине ужасающим.

«Ну охуеть», – подумал Степа. Радикальные перемены внешности его пока не очень волновали: он все еще не верил в реальность происходящего. Схватив с вешалки шарф, Степа все-таки замотал себе нижнюю половину лица – на всякий случай – и быстро вышел из горящей квартиры.

На лестнице было темно и тихо. Спускаясь, Степа нажимал на дверные звонки всех квартир и, дойдя до первого этажа, с удовлетворением услышал, что кто-то наконец закричал: «Пожар!» И даже начал звонить пожарным.

* * *

Антон сидел на полу и смотрел, как Мертвый ест. Он сидел на полу уже давно, и ему казалось, что может просидеть так сколько угодно. Может даже умереть вот тут, прикованным к батарее наручниками. Перед Антоном на полу лежал пакет из «Макдоналдса», но он не чувствовал даже намека на голод. Он безучастно глядел на Мертвого, который сидел в центре просторной пустой кухни за столом и ужинал.

Мертвый разрезал на четыре части лимон, положил все кусочки в чашку и залил кипятком. Пока лимон пропитывал собой воду, Мертвый спокойно сидел за столом и смотрел в одну точку, как будто отсчитывая про себя время. Ровно через минуту он поднял чашку, выпил настой и начал вылавливать и жевать