присутствие не обозначаете. По результатам вылазки подготовить позицию для танкового маневрирования и в составе танковой роты принять огонь на себя. К закату будете у моста, займете позиции, проведете разведку и свяжетесь со штабом. Остальным частям группы укрепиться на рубеже, приготовиться к бою. Если местность позволит провести предложенную операцию, то боевая задача твоей группы – захватить и удержать мост. Артподдержку и ястребка для разведки я тебе обеспечу, но ты должен перед мостом продержаться не меньше часа, лейтенант. После артиллерийского удара основные силы врага будут уничтожены. Мост занять и оборонять. Есть вопросы?

– Никак нет, товарищ генерал! – бодро отрапортовал лейтенант, который был рад, что его размышления и идея нашли поддержку у командования. – Есть выполнять приказ.

Генерал вгляделся в лицо парня – не дрогнет, стоя перед пушками немцев, выдержит? План Соколова ему показался разумным. Продуманный вариант, чтобы раскрыть координаты артиллерийских позиций противника. Но перед тем как бросать людей в бой, молодому танкисту лично необходимо проверить слова девушки из партизанского отряда. Он кивнул на грузовичок с пленными:

– Молодцы, разгромили колонну. Пленных и раненых я забираю с собой, освобожу тебя от груза. Сейчас за мной проследуют до ближайшей переправы. Девушку давай ко мне в броневик, побеседую лично. Как, ты говоришь, ее зовут?

– Тамара, но все называют ее Катя, это ее позывной в отряде. Товарищ генерал, ранена она, требуется срочная медицинская помощь. Еле ходит, – объяснил Соколов, ну не мог он про девушку докладывать как про единицу личного состава, опять вот в голосе мелькнуло беспокойство за нее.

Генерал вдруг прищурился:

– Бандит Катя! Наслышан! Поедет со мной, доставлю и лично прослежу, чтобы вылечили ногу! Еще потанцует после войны. – Генерал кивнул адъютанту: – Помоги даме, с нами поедет до санитарного эшелона.

Тот мгновенно оказался возле танка, подхватил на руки хрупкую фигурку и понес усаживать в бронированную машину.

Командующий напоследок пожал Соколову руку:

– Ты молодец, настоящий советский командир. Задачу выполнил, людей не растерял. Направляйся в сторону моста, на подводе отправим тебе запас боеприпасов и солярки. «Ханомаг» и немецкое трофейное оружие остается у твоей группы на вооружении. Еще бы немецкие танки отдал в подкрепление, но свободных водителей нет, у меня потери по линии наступления. Жду после заката доклада разведки местности. – Статная фигура в распахнутой шинели взобралась на броневик и махнула рукой: «Трогай».

Командир корпуса ничего не сказал на прощание, уезжал с тяжелым ощущением в груди. Служил он уже много лет, прекрасно понимал силу военного приказа, что часто жизнь одного человека может спасти сотни или тысячи мирных граждан и единиц личного состава. Но вот каждый раз трудно подбирать слова, вставал в горле ком при виде таких вот рано повзрослевших лейтенантов, которые понимают смертельную опасность маневра и рвутся в смертельный, скорее всего, последний бой. Этими толковыми и смелыми ребятами отвоеваны у фашистов многие километры, благодаря им линия фронта сдвигается, советские войска гонят противника прочь с оккупированных земель. Но каждый раз тяжело при виде горящих глаз и решения парня рисковать жизнью, чтобы проложить путь целой армии.

Лейтенант, наоборот, воодушевленный одобрением командира, заторопил подчиненных. Штрафники уже почти закончили закапывать могилы – отдельно в лесу неподалеку от полянки соорудили большую яму для немецких солдат, танкистов и офицеров. В соседней скромной могиле захоронили тело Мельникова, ему дед Юрец даже успел выстругать на могилу крест из стволов тонких березок и сейчас сосредоточенно выводил лезвием ножа имя и фамилию капитана.

Грузовик с пленными и ранеными уехал вслед за генералом до ближайшего крупного формирования. Возле захваченной переправы ближе к центру боев установили палаточный госпиталь, чтобы делать перевязки бойцам и формировать из тяжелораненых санитарный обоз для отправки в тыл.

Бабенко подошел к командиру:

– Алексей Иванович, ремонт «пятерки» закончили, танки готовы к марш-броску.

С другой стороны появился Завьялов, в руках он держал свою фуражку. Снял, пока седой партизан по его разрешению читал молитву над немецкими мертвецами, а потом и над русскими солдатами в свежих могилах. Пока его бойцы закидывали неглубокие ямы землей и сооружали временные знаки, Петр Максимович передал политруку две солдатские книжки, а перед этим проверил в нагрудных карманах гимнастерки у мертвых ребят самодельные солдатские смертники – гильзы от патрона к винтовке, куда солдаты упаковывали записки со своими данными. Пускай официальные документы хранятся у начальства, если вдруг и забудутся имена героев, сотрутся их имена с самодельного памятника – крепкого бревна с именами и датами, – то всегда можно опознать погибших по вот таким именным жетонам. По кругу возле могил танкисты и стрелки пустили фляжки со спиртом. Пили, не чокаясь, поминая погибших.

После быстро прошедших похорон командир роты штрафников нашел Соколова возле замерших танков.

– Товарищ Соколов, закончили с могилами. Командую сбор?

– Да, выдвигаемся в направлении моста у поселка Озерщина, три танка в голове колонны, и одна машина пойдет замыкающей. Пехота садится в немецкий бронетранспортер, найдите у себя место для старика. Партизан-мальчишек на броню посадим. Они знают хорошо местность, пригодятся на разведке полей у моста. Водители нашлись?

Завьялов кивнул.

– Тогда по машинам.

Соколов пропустил вперед Бабенко, взобрался на броню, присоединил разъем ТПУ, отдал приказ по внутренней связи к построению.

– Говорит «семерка». «Двадцатка», Кравченко, «одинадцатый» со мной в голове. Кравченко – левый фланг для наблюдения, Коробов – правый. В замыкающие два экипажа Русановых. Сектора наблюдений по флангам, машина «шестьдесят первая» – поле, «двадцать первая» – лес.

Бронированные машины зафырчали, загудели двигатели, выпуская сизый дымок. Танки плавно тронулись, и за ними потянулся шумный бронетранспортер с пулеметами на турелях и автоматчиками для наблюдения за обстановкой. Завершал процессию «052» номер, машина Русанова-старшего, и рядом шел Т-34 номер «050» под командованием его сына. «Пятерку» после ремонта по просьбе Бабенко командир поставил в хвосте, чтобы по внутренней связи командир отделения и механик-водитель могли заранее получать предупреждения о больших ямах и рытвинах, страшных для поврежденной гусеницы. Вся дорога была в больших провалах и вздыбленных волнах грязи, что застыли при первых заморозках. Танки утюжили неровности, следом по ухабам переваливался броневик с солдатами. Черная влажная грязь взлетала под гусеницами, тянулись голые обнаженные поля и редкий лес. После напряженного дня и от однообразной картинки у наблюдающих слипались глаза. Часовой с автоматом на турели немецкого пулемета затянул песню, чтобы взбодриться, а нестройный хор соратников подхватил:

…По пыльной дороге устало рота

штрафная идет…

Лица нахмурены, брови суровые,

только вперед и вперед,

искупленье нас ждет…

Кто там, кто там захныкал,

вспомнил жену