Доктор Сенькин, старый друг семьи, прибыл через час. Чтобы поставить диагноз, ему не потребовалось много времени.

— Перевозбудился юноша. Плюс легкая простуда, — объявил он. — Никаких антибиотиков, пусть больше пьет и лежит. Телевизор не включайте, телефон тоже не давать.

Витя лежал, глядя в потолок, и думал о том, как славно, что тревога оказалась ложной, и не нужно ехать в больницу на машине с мигалкой, под вой сирены. Теплый и толстый Мурзик навалился ему на ногу. Захотелось подремать, но тут скрипнула половица. Это была мама.

— Может, всё-таки попробуем чеснок со спиртом? — робко спросила она.

Просто бумага

Молния расколола дуб надвое посередине могучего ствола. Одна его половина завалилась набок, смяв кустарник, но чудом не зацепила ни одно из соседних деревьев, помельче, а вторая устояла. Очень уж широким в обхвате было это дерево, которому теперь оставалось только засохнуть и умереть. Говорили, что ему точно сто лет или даже больше.

Когда Олег учился в младших классах, это укромное место в лесу было ареной подвижных и шумных игр. О существовании компьютеров он и его ровесники знали только из книжек, и общение с передовой техникой справедливо считали привилегией ученых. Так что массу свободного времени проводили на свежем воздухе. Играли в индейцев, мушкетеров, «казаков-разбойников» и, конечно, войну.

Настоящая война завершилась за четверть века до его рождения, оставив неглубокие окопы с оплывшими брустверами и остатки блиндажей, куда родители запрещали соваться. Естественно, мальчишки совались, невзирая на запреты. Находили мало чего — ржавые, набитые землей гильзы или скрученные, с рваными краями, бурые куски металла.

Одним таким осколком Олег случайно поранил палец на руке. Шрам не проходил долго. Женька Васнецов из параллельного класса, отчаянный малый, откопал целые винтовочные патроны и, разведя костер за гаражами, швырял их в огонь. Васнецову и еще двум балбесам, увязавшимся за ним, крупно повезло — при худшем сценарии им вряд ли помогло бы укрытие из пустых ящиков от стеклотары.

Развлечься предлагали и Олегу, но он проявил благоразумие и вовремя покинул компанию юных пироманов, хоть и услышал в свой адрес обвинение в трусости. О приключении быстро стало известно взрослым. Женьке крепко влетело от суровой и властной матери, его спутники тоже подверглись санкциям. Да, кажется, это произошло в шестом классе. Или в седьмом?..

— Вот тебе и здрасьте, — вслух произнес Олег, подходя ближе к дубу.

Его реплику никто не услышал. С тех пор, как они карабкались по пологим склонам, ползали по-пластунски, прятались в старых окопах и с криком «ура» неслись в атаку, минуло еще лет сорок. Нынешние дети не бегали с примитивными, порой самодельными ружьями и автоматами или палками вместо шпаг. У них появились другие игрушки и другие развлечения.

Лес, по-прежнему вплотную примыкавший к микрорайону, показался Олегу пустым и тихим. С разных сторон высились башенные краны, вырастали жилые комплексы с панорамными балконами, а здесь никто не рыл котлованы и не ставил ограды из бетонных плит. Рельеф местности не позволял застройщикам развернуться во всю ширь — во всяком случае, пока.

Олегу было жаль дуба. Он хорошо помнил, как у подножия дерева располагался их штаб, как сюда приводили пленных «немцев» на допрос, требовали назвать пароль. Таков был порядок. Пленным по очереди пришлось побыть каждому, потому что по собственному желанию мало кто был готов изображать фашиста, «фрица».

Ностальгические воспоминания пресеклись, когда он вдруг увидел странное свечение. Слегка светился и мерцал сам воздух между двух половин, образовавших подобие латинской буквы «L». Это напоминало правильный квадрат со стороной примерно в два метра. Сквозь мерцание просматривались те же деревья и кусты, не изменившие ни форму, ни цвет. За пределами квадрата всё было, как всегда.

Первая мысль, посетившая Олега, была о случившейся ночью грозе. С двенадцати до начала второго гремело так, будто город подвергся бомбардировке. Ливень шел стеной, и молнии ударяли раз за разом, раздирая темноту. Квартира выходила окнами как раз на эту сторону, с четвертого этажа открывался вид на лес и краешек реки за ним. Олег проснулся, сунул ноги в тапки, накинул халат и долго стоял у окна, пренебрегая техникой безопасности.

Один удар был самым страшным, явно превосходившим прочие. Зеленоватым светом озарило чуть ли не полнеба. От накатившего грохота, казалось, вылетят стекла. Сейчас Олег был практически уверен, что именно та молния погубила дуб-великан, переживший огонь артиллерии.

— Люблю грозу в начале мая, — пробормотал он, делая еще шаг вперед.

Свечение над поверженным дубом не пропало. Оно не издавало никаких звуков, просто начиналось от самой земли и резко обрывалось сантиметрах в пятнадцати над головой. Его границы были ровными и четкими, словно кто-то провел их по линейке.

Сдав физику на выпускном экзамене в десятом классе, Олег благополучно забыл все подробности, касавшиеся природы электричества. Однако, по его субъективной оценке, ждать страшных последствий от ночной грозы вряд ли приходилось. Поэтому он без особых колебаний вытянул перед собой руку.

Током его действительно не ударило. Кисть руки прошла сквозь мерцание без малейшего сопротивления. На миг он ощутил что-то вроде легкого покалывания, которое сразу прекратилось. Олег помедлил пару секунд и затем шагнул внутрь квадрата.

Не произошло ничего. Лишь покалывание так же моментально коснулось лица и пропало. Он даже не успел испугаться или отпрянуть. По ту сторону непонятного свечения по-прежнему жил своей жизнью тихий лес. Листва была чистой и свежей после дождя, мягкая земля чуть проминалась под кроссовками. Перекликались птицы.

Их голоса и смутили Олега. У него возникло впечатление, что кто-то повернул выключатель, и поляна у дуба наполнилась звуками, которых только что не было. «Хватит, а?» — сказал он мысленно и продвинулся на несколько шагов. Невидимые птицы продолжали заливаться где-то поодаль.

«Ну, птицы и птицы. Что особенного? Сначала молчали, потом запели. Я не пойму, они всё время обязаны распевать?» — подумал Олег и зачем-то оглянулся.

Дуб-великан за его спиной стоял целый и невредимый.

Пережитые ощущения трудно было описать словами. Заорать, как в голливудском кино, Олегу не захотелось, но, резко развернувшись, он испытал сильнейший позыв броситься назад. От этого шага его удержал тот факт, что свечение никуда не делось. Более того, оно четко выделялось на фоне серой древесной коры — такое же квадратное и мерцающее, ничуть не изменившееся в размерах.

Олег шумно выдохнул через рот. Потом очень медленно приблизился вплотную к свечению, постоял возле него, как на бортике бассейна перед прыжком в воду, и, подобравшись, сделал широкий шаг