— Кстати, Глори, а ты никогда не слышала о Вороне? — спросила Полина, когда ответила на все тысячу вопросов.

— Кажется, когда-то ты ненароком называла это имя. Но так вскользь. Я ничего не поняла.

Выходит, Элайза что-то знала об этом маге? Может, слышала от Изиаля?

Они еще долго сидели на софе в обнимку. Глори будто почувствовала, что не все для Полины прошло гладко на балу, что сестра чем-то встревожена и расстроена, и начала горячо шептать, что скоро все будет хорошо.

— Мы вернемся в наш родовой замок. Там так красиво. Он стоит на холме. По утрам долину перед замком заливает сиреневый туман — даже деревенек окрестных не видно. С нами будут заниматься педагоги, как тогда, когда еще был жив папа. К нам вернется Люсия, наша няня. У нас всегда будет, чем позавтракать. Она умеет печь самые замечательные булочки с корицей. А по вечерам мы будем гулять в яблоневом саду. Сейчас как раз поспели яблоки. Ты помнишь, как мы любили сидеть на старых качелях и мечтать? Ты всегда говорила мне, что у нас обязательно все будет хорошо. А иногда ты читала мне книги вслух, помнишь? И тогда мы представляли себя на месте героинь…

Глори жмурилась и улыбалась так светло, так крепко прижимала к себе своими тоненькими ручками, что у Полины щемило сердце и щипало в глазах. От Одуванчика пахло детством и яблоками, чистой мечтой, робкой надеждой. Какой она еще ребенок.

— Да, у нас обязательно все будет хорошо, — пообещала ей Полина, целуя в макушку.

Она сделает для этого все, что от нее зависит.

За окнами совсем стемнело, взошло местное красное светило, и Глори, решив, что пора дать уставшей сестре отдохнуть, упорхнула к себе. Вот когда настоящая тоска накатила — когда Полина осталась одна.

Все мысли сконцентрировались на предстоящей аудиенции. В особенности тревожила проверка на Сфере Гольца. Ситуация выглядела патовой. Как бы Полина не поступила, все равно вскроется, что кольцо не настоящее. Делать вид, что оно не снимается и снова разрушить ценный артефакт — да Полину за такое точно в казематы упекут. А если предварительно снять кольцо — значит, открыто показать, что оно поддельное. Вот так — без вариантов, завтра король узнает о том, что Полина прибегала к запретной магии. Что ей за это будет? И что будет с бедным Одуванчиком? Опять нищета?

Поля постаралась, несмотря ни на что, не раскисать. На сегодняшнюю ночь у нее в планах было продолжить изучать шкатулку — вот и нужно этим заняться. Она достала ее из саквояжа и удобно устроилась в кресле. Полина ведь уже догадалась, что перемещение происходит в момент засыпания. Значит, нужно дождаться, пока сморит сон. А вот куда Полю перенесет на этот раз — вопрос. Никакой закономерности насчет места, в которое перемещает шкатулка, пока заметить не удалось.

Поля смотрела на расписанную замысловатыми цветами вещицу, а мысли снова и снова возвращались к королю, к их беседе на балконе, увитому плющом. Вспомнилось, какие противоречивые чувства, вызывала в ней близость монарха. Тревожила, волновала, будоражила. Сколько энергии исходит от этого мужчины, сколько силы в его королевском хладнокровии.

Он требовал открыться, обещал помочь. И ей хотелось довериться ему. Рассказать все, как есть. О том, что родом из другого мира, о том, что оказалась здесь не по своей вине, о том, что никому не желает зла — просто хочет вернуться назад. Что ее остановило? Почему не решилась раскрыть правду? Когда-то она пережила предательство и боль. Но не пора ли забыть об этом? Не пора ли перестать думать, что ни одному мужчине нельзя доверять? Никита использовал ее, а когда понял, что не получит того, что ему надо, избавился без сожаления, как от вышедшей из моды тряпки. Но король? Ему-то ничего от Полины не нужно. Он казался совершенно искренним, когда предлагал помочь. Полина, конечно, не тринадцатилетняя Глори, и давно перестала верить в благородство и бескорыстную помощь. Но отчего-то этому мужчине хотелось поверить. Может, стоит рискнуть?

Чем больше она думала, тем проникалась большей решимостью. Будь что будет — она расскажет королю свою правду. Что она теряет?

Эта мысль неожиданно принесла успокоение. Сердце перестало мятежно бить в грудную клетку. Дыхание выровнялось. Глаза начали слипаться…

Когда картинка взорвалась радужными пятнами и переливающимися кольцами, Поля уже знала, что произойдет дальше — ее перенесет из покоев в другое место. Куда?

Она распахнула глаза. Вокруг полутьма. Комната освещена только слабым ночным светом, льющимся из окон. Обстановка не знакомая — похоже, Полина здесь впервые. Как повезло, что не зажжены светильники — легче спрятаться. Полина юркнула в первое попавшееся укрытие — за спинку кресла. И уже оттуда попыталась разглядеть, что творится вокруг.

Роскошное убранство комнаты говорило о том, что ее хозяин очень не беден. Почему хозяин, а не хозяйка? При всем богатстве, в обстановке чувствовалась какая-то сдержанность, строгость. Это явно мужские владения. И не просто владения — это опочивальня. Кровать в алькове тому подтверждением. На мгновение вспыхнуло чувство неловкости. Как-то это некрасиво без приглашения вторгаться в чужие спальни. Но кровать пустовала. А значит, хотелось верить, хозяин пока не начал обнажаться. Может, его и вовсе нет на месте. Было достаточно тихо. Поля пошарила глазами и все-таки увидела его силуэт у дальнего окна.

Мужчина стоял к Полине спиной, но все равно она узнала его. Эту мощную фигуру, широкие плечи, величественную осанку — трудно перепутать. Король. Сердце ухнуло в пятки. Это самоубийство — пробраться в спальню к Его Величеству. Если он ее заметит — голову оторвет.

Но он ничего не замечал. Он был не один. В его объятиях Полина увидела женщину. Красное откровенное платье, черные волосы, босые ноги. Любовница? Неприятное чувство противно завибрировало внутри. Нет, ну а что Полина хотела? Король — молодой здоровый мужчина, не монах. Естественно у него должна быть женщина. Умом-то Поля это понимала, но ей все равно не нравилось смотреть, как он нежно гладит чернявую красавицу по волосам. Надо возвращаться. Еще не хватало стать свидетелем интимной сцены. Полина уже собиралась захлопнуть шкатулку, но тут женщина в красном чуть отстранилась от короля и заговорила:

— Как прошел бал? Ты узнал ее?