Шрифт:
Закладка:
«Может, если по-хорошему попросить у „макак“…» — сармат осторожно переставлял руки, сползая на когтях всё ниже по стволу шахты, и не мог трясти головой, чтобы отделаться от нелепых мыслей. «Мне не дадут, ясно, но, может, Хейзу… если сказать, для чего надо… Hasu!»
Два пальца из четырёх соскользнули, и Гедимин проехал на тридцать метров вниз, прежде чем заякорился, и ещё почти минуту висел, пытаясь отдышаться. «Или пойти в гетто и взять ирренций там. У Маккензи, например. Всего-то пару килограммов. Или добраться до того ЛИЭГа в шахте… Hasu!»
Камешек, скатившийся с верхнего края колодца, упал в тёмную воду в десяти метрах под ступнями сармата. Он рискнул включить фонарь и увидел расходящиеся круги — за прошедшие годы шахта постепенно превратилась в «стометровое озеро». «Шестисотметровое,» — поправил себя Гедимин, осторожно заползая в полузатопленный штрек.
Вода здесь доходила ему до пояса, и каждый шаг давался с трудом. Он прошёл немного, цепляясь за выбоины в стенах и полу. Похоже, гимы добрались и сюда, — от крепи остались только углубления от выдранных костылей, кое-где блестели размытые полосы бурой слизи. Сармат покосился на дозиметр — прибор по-прежнему чувствовал рассеянное сигма-излучение и одиночные омикрон-кванты. Он ковырнул стену там, где разглядел мелкие чёрные вкрапления, и на секунду ощутил тонкие тёплые волоски, обвившие пальцы. Это определённо была галлюцинация — излучение было слишком слабым, чтобы подействовать на рецепторы — но Гедимин счёл это хорошим знаком. «Дальше идти незачем,» — включив лучевой резак, он осторожно извлёк из стены четыре блока руды. «Стрелка никуда не показывает. Какой тут процент ирренция?»
Анализатор несколько секунд отмалчивался, затем нехотя пискнул, — речь шла о сотых долях промилле. Гедимин досадливо сощурился на руду — при таком содержании вещества нужно было забить породой весь «Раптор», чтобы выделить хоть один грамм металла. Он покачал блок на ладони, думая, не зашвырнуть ли его в затопленный туннель, и снова почувствовал тепло — слабое, едва заметное дуновение, коснувшееся приоткрытых висков. «Вот что значит — выжженный мозг,» — поморщился Гедимин, убирая куски руды под броню. «Его послушать, так из этих камней получится бомба.»
Он криво ухмыльнулся и развернулся к выходу, подсвечивая дорогу наручным фонарём. По воде расходились круги от его движений… и ещё от чего-то, вяло шевелящегося в глубине. Сармат вздрогнул. «Пора выбираться. За двадцать лет тут много всякого намутировало…»
…Он долго возился в темноте, тщательно проверяя дозиметром каждый сантиметр брони и вытирая её досуха. Ветошь он сжёг — не хватало ещё притащить в дом Хейза радиоактивные тряпки. Недоумевающий пилот следил за ним с холма и через несколько минут начал сигналить фонариком — «Ты как?»
«Порядок,» — просигналил Гедимин в ответ и, вытерев руки, двинулся к «Раптору». «Что ж, попробуем сделать бомбу. Если взять достаточно обсидиана… М-да, видел бы меня сейчас Константин, назвал бы психом.»
— Ну что? Ну как? — Валентин, просидевший чуть ли не час в кабине истребителя, вертелся на месте, пытаясь поймать взгляд сармата. — Что-то есть?
— Есть, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь — ему хотелось обдумать детали, а не вдаваться в объяснения. — Теперь — на базу.
Коммуникатор пищал и скрипел всю дорогу от стены до времянки Хейза. Валентин ничего не отвечал, только хмыкал и усмехался.
— Так точно, сэр, — отозвался он наконец, ловко загнав истребитель в «ангар». — Так точно!
Когда Гедимин выбрался наружу, Хейз уже гремел чашками наверху, и по времянке разносился запах кофе. Сармат покосился на часы — до полуночи оставалось немного, и вроде как «макакам» в это время полагалось спать. В недоумении пожав плечами, он прошёл вдоль «Раптора», выискивая повреждения. Механизм не пострадал, как ни пытался Хейз разбить его о скалы.
— Теск, а теск? — Валентин, незаметно спустившись, уселся на верстак и поставил рядом с собой две огромные кружки. — Что там, внизу?
Гедимин, поводив пальцем по экрану передатчика, молча щёлкнул переключателем. Голограмма получилась на славу — прибор анализировал данные всю дорогу и свёл наконец их вместе, выдав трёхмерную карту «Лебинн-7» и растянув её до куба с метровым ребром. Некоторые объекты сармат успел даже подписать — например, ЛИЭГ; другие сам впервые рассмотрел — и вслед за Хейзом вполголоса выругался.
— Би-плазма, — выдохнул он, обводя пальцем продолговатые предметы, окружённые охраняемыми перегородками и сдвижными крышками. — Чаны-генераторы. Исправны и работают. Они даже субстрат загружают. Tzaat hasesh!
— Твою мать, — еле слышно прошептал Валентин; его глаза расширились и потемнели. — Твою-то мать… Это же целый город. Электростанция, тепловоды… У них там, небось, и водопровод проложен?
Гедимин указал на остатки насосной станции.
— Источник есть. Носят вручную, — он запнулся на последнем слове — всё-таки гимы держали воду не в руках, а во внутренних полостях тела. — Но когда-нибудь научатся…
Хейза передёрнуло.
— Электростанция… — пробормотал он, трогая пальцем трёхмерный ЛИЭГ. — Атомная? И работает? Да уж вижу, что да… Теск, а теск? А бомб ты у них не видел? А то, может, со дня на день…
Он, не закончив, выразительно хмыкнул. Весёлого было мало, но Гедимин с трудом удержался от усмешки.
— Это надо скачать, — деловито сказал Хейз, выгребая из карманов съёмные диски. — Куда тут втыкается?.. Всё это, всю твою карту. Пусть федералы посмотрят, что тут творится. Может, возьмутся за ум.
Гедимин невесело ухмыльнулся, но спорить не стал. «Если завтра-послезавтра шахту не разбомбят „макаки“, придётся работать мне. Незачем ждать, пока у гимов появятся свои бомбы.»
Валентин с пустой кружкой и включённым смартом ушёл наверх, по дороге разглядывая карту. Свет на нижнем
