Шрифт:
Закладка:
Гедимин смерил его задумчивым взглядом.
— Завтра вечером, в десять.
14 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Полосы засохшей бурой слизи покрывали всю обшивку. Гедимин видел несколько пятен даже на десантных палубах — кто-то из насекомых прорвался внутрь, пока сармат отстреливался от тех, кто снаружи. Смахнув крупные ошмётки хитина, он отошёл от корабля, — никто из местных механиков в эти дни не мыл обшивку, и ему, как он решил, тоже не стоило.
— Джед, ты скоро? — нетерпеливо окликнул его Валентин. Он стоял у штаба ополчения рядом с двумя закрытыми контейнерами с маркировкой «огнеопасно» и еле слышно что-то насвистывал, скрывая волнение. Гедимин подобрал ящики, посмотрел на темнеющее небо и едва заметно ухмыльнулся. «Опять ты куда-то лезешь… уже не атомщик. Интересно будет проверить, что там с ирренцием в шахтах…»
— Мне дали разрешение, — вполголоса похвастался Валентин, выйдя за ворота. — Назвали идиотом, но дали.
Гедимин одобрительно хмыкнул.
— К десяти совсем стемнеет, — напомнил он, покосившись на светодиоды, вспыхивающие и гаснущие на его пути. — Сможешь вести «Раптор» в темноте?
Валентин хмыкнул.
— Истребители не водят на глаз. Дашь координаты — долетим, куда надо.
«Пойдём на ощупь, как на спрингере…» — сармату стало не по себе, и он опустил взгляд к наручному сигма-сканеру. «Так близко к планете — небезопасно. Буду сканировать всю дорогу…»
Пока пилот бегал наверх за кофе и очередной коробкой лазаньи (у него, и правда, был полный холодильник одинаковых контейнеров — купил где-то целый ящик), Гедимин снял кожух с «Раптора» и вскрыл обшивку, выискивая место для бортовых огнемётов. У оружия, притащенного Хейзом, были слишком короткие сопла; сармат думал, как удлинить их, но всё равно получалось, что вся обшивка будет закопчённой.
— Это на крайний случай, — услышал он голос Валентина, заглянувшего в открытый люк. — На самый крайний. Если не вспугнём гимов, то и не понадобится.
— Нечётное число, — слегка удивился Гедимин, установив предпоследний огнемёт. В бортах мест не осталось, но ещё один «ранец», пока неразобранный, лежал на верстаке.
— Для тебя, — пояснил Хейз. — Ты же спустишься, верно?
Сармат заглянул в последний ящик — там лежали два кислородных баллона. Он смущённо хмыкнул — о кислороде он совсем успел забыть, так прочно в голове сидело, что на Земле воздуха хватает на всех. «Урановые шахты, полные живых организмов, без вентиляции…» — он, благодарно кивнув пилоту, пристроил баллоны внутрь скафандра. «Хейз прав. Там респиратор лучше не открывать.»
Хейз занял место пилота, щёлкнул кнопкой, открывая ворота барака. Гедимин, в последний раз выглянув в передний иллюминатор, увидел яркую красную стрелу, перечеркнувшую шоссе, и две подсвеченные линии вдоль неё — предупреждение для мимопроезжающих.
— Никакого света за стеной, — повернулся к сармату пилот, держа в руке респиратор. Шлем он уже надел, но маску ещё не пристегнул. Гедимин увидел бластер на его поясе — без кобуры, на скобах, на одном предохранителе.
— Помню, — отозвался он. — Никакого света.
Взлетели быстро, почти вертикально — отрыв от земли начался сразу за воротами; скорее всего, они ещё закрывались, когда истребитель поднялся над новостройкой и, выписав круг над выключенными на ночь подъёмными кранами, развернулся к северу. Гедимин держался за скобы, стараясь не выпускать когти; левое плечо упиралось в левый борт, правое — в правый, спина — в переборку, за которой гудели двигатели. Уши заложило, и сармат судорожно сглотнул, — Хейзу зачем-то понадобилось резко нырнуть вниз.
— Гашу огни! — крикнул пилот, и за иллюминаторами сомкнулась чернота. Коммуникатор, потрещав, замолчал. Хейз чему-то усмехнулся и щёлкнул пальцем по экрану радара.
— В небе пусто, Джед. Я спущусь до пятисот.
Гедимин заглянул через его плечо в монитор — точка, отмеченная им самим на карте, призывно мигала, приближаясь с каждой секундой.
Он включил сигма-сканер, кое-как опустил руку, прижал ладонь к палубе и направил щупы веером вниз. На экране поплыли серые холмы, рассечённые оврагами, затопленные ямы, ещё не пересохшие ручьи, — рельеф гранитной плиты, ободранной догола и лишившейся остатков почвенного покрова. «Семь километров от города,» — сармат невольно вздрогнул. «Здесь никогда не вырастет лес.»
— К ночи хорошо так похолодало, — снова подал голос Валентин. — Гимы будут поспокойнее. Но сильно не надейся — они и в октябре летают.
«Девять километров,» — на экране сканера плыл всё тот же рельеф; его слегка разнообразили остатки недоеденной органики — пни, пятна лесной подстилки, чудом уцелевшие кустарники. Слева мелькнуло фонящее пятно — шальная ракета когда-то промахнулась мимо города или рудников и оставила радиоактивную плешь. Овраги стали глубже, скалы — выше, — тут гранит торчал из-под почвы и до того, как гимы свели лес. Сармат искал следы движения, но всё замерло — и земля, и небо.
— Ничего нет, — прошептал он, вспоминая, как эти места выглядели раньше — непролазная органика, куда не сунешься без проходчика, и где можно спрятать целый крейсер. — Ну, тем лучше…
Гимы выбирали органику какими-то неровными полосами — где-то остался один камень, где-то валялись недогрызенные стволы, и от расстояния до гнезда это не зависело. На недочищенных участках Гедимин настороженно вглядывался в экран сканера, но всё было тихо — ни одно насекомое не мелькнуло на радаре и не засветилось в сигма-волнах.
— На месте, — громко прошептал Хейз. — Делаю круг и снижаюсь. Куда тебя?
— На тот холм на востоке, — сказал сармат, протискиваясь к люку. — До десяти метров спустишься?
— Хоть до двух, — отозвался пилот, уводя истребитель вниз. — Уйду к востоку и буду тебя ждать. Один писк, помнишь? Жди на этом же холме, я его отметил.
Его голос едва заметно дрожал, как и пальцы на штурвале, и он быстро притронулся к клавише, сбрасывающей магнитный трос.
— На счёт «три», — прошептал он, рывком открывая люк. — Раз, два… Пошёл!
Гедимин слышал его затихающий крик, уже поднимаясь с гранитного валуна. «Раптор», едва не чиркнув по камню