Эй, Джед, — раздалось позади, и сармат сузил глаза, силой удерживая себя на месте. Работа была почти закончена — он подчищал оплавленную поверхность когтем и собирался сложить все детали в корпус. Дело, как он и думал, оказалось в браке — неровной толщине металла, не отслеженной при штамповке. «И каждую гранату придётся ковырять вручную,» — сармат досадливо сощурился, на секунду забыв о Хейзе. Тот стоял у верстака, глядя на разобранное устройство, и растерянно качал головой.

— Плазма? — спросил он. — С корабля?

— Тут брак, — Гедимин указал кончиком когтя на подчищенную поверхность. — Не та толщина. Если выправить, радиус действия возрастёт вдвое.

Валентин покачал головой.

— А, вот что… И не страшно?

Сармат пожал плечами.

— Это безопасно. Если не толкать под руку.

— Я и не собирался, — быстро ответил Хейз. — Как ты её вынес? У копов же сканер…

— Под бронёй, — ответил Гедимин. — Не сканируется.

Он склонился над верстаком, аккуратно складывая детали в корпус. Хейз, подождав пару секунд, пошёл наверх. Гедимин прислушивался к шорохам, ожидая попискивания смарта и испуганного шёпота, но человек молча завернулся в одеяло и затих. «Странная мартышка,» — криво ухмыльнулся сармат, убирая гранату под броню. «Ну, тем лучше.»

Свет на обоих ярусах погас, только горели под потолком красные светодиоды — слишком яркие для помещений, такие бы поставить на улице вместо едва заметных «мигалок»… Гедимин, развернувшись к ним лицом, достал свой листок и задумчиво сощурился. «Если не ошибся с углом схождения, то…» — он оборвал незаконченную мысль и сделал в углу листка небольшую пометку. «Завтра надо будет проверить. Чем больше наблюдений, тем лучше. И расспросить как следует какую-нибудь „макаку“…»

13 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Утром Гедимина разбудили ритмичные звуки, бьющие по ушам, приглушённая ругань Хейза, спрыгнувшего с кровати прямо на скафандр и, похоже, больно ударившегося, и свет, разом включившийся на обоих ярусах. Сармат вскинулся и удивлённо замигал, сначала услышав шелест, а потом увидев, как с его плеча сползает на пол большой кусок брезента. По-видимому, этим куском он был накрыт какую-то часть ночи, но как эта штука на нём оказалась, он не помнил.

— Ха! — выдохнул Валентин, садясь на кровать и потирая голень. — Хорошего утречка, Джед. А с тобой спокойно спать — я до будильника даже не шелохнулся! Будешь кофе — погрей и мне, а я вниз…

Он упрыгал по лестнице, слегка прихрамывая, и Гедимин, хоть и не чувствовал за собой вины, смущённо сощурился — любое повреждение пилота очень нехорошо влияло на боеспособность корабля. С греющими устройствами и кофейным концентратом он разобрался быстро, правда, не был уверен в пропорциях — сам он сонливости не ощущал и проверить на себе действие кофеина не мог.

— И вот всё тут всегда не вовремя! — пожаловался Хейз, вернувшийся на второй ярус. Несколько минут он хаотично перемещался от стены к стене, одновременно влезая во все слои одежды и что-то высматривая на экране смарта. Гедимин разглядывал его, отслеживая порядок одевания. На нижнюю часть туловища Хейз надел всего один слой, в общей сложности три предмета, а на верхнюю — два предмета друг на друга.

— Ещё десять дней лета! Сегодня — до плюс пятнадцати, а завтра — и того больше, — пилот выключил смарт и схватил кружку. Сделав глоток, он на секунду перестал дышать и вытаращил глаза.

— Кофе по-сарматски? — прохрипел он, мотнув головой. — А ничего, хорошо бодрит. Ты как, уже собрался? Через пять минут выходим. Небо чистое, посветлеет рано.

Гедимин кивнул и поднялся на ноги. «Надо будет вернуть на место гранату,» — подумал он — и выдохнул сквозь стиснутые зубы. «Zaa hasu!»

— Гранаты. Не успел доработать…

— И не успеешь, — Валентин, сочувственно хмыкнув, отставил полупустую кружку и потянулся за комбинезоном. — Сегодня — точно. Давай на выход, гимы уже проснулись.

Вой сирены застал Гедимина заряжающим гранатомёт так и не доработанными снарядами. Выругавшись про себя, сармат втиснулся в кабину. Хейз уже был на месте и даже принёс сармату забытый огнемёт. Через пару секунд в рубку поднялся Хиггинс.

— Ещё две недели ада, бойцы! — криво ухмыльнулся он. — Тун обещает две тёплых недели!

«Надо думать быстрее,» — мелькнуло в голове у Гедимина, когда глайдер поднялся над защитным полем. Три длинных чёрных облака протянулись над пустошью с севера на юг, и их гул был слышен издалека. «За две недели кто-нибудь да прорвётся…»

…Взрыв плазменной гранаты ополовинил стаю, и защитное поле глайдера заколыхалось под ударной волной — а потом и под градом летящих тел. Бортовые люки распахнулись, огнемётчики уже были наготове, — воздух за иллюминатором стал мутным от горящих брызг. Корабль вертелся на одном месте, практически вокруг своей оси, «наматывая» стаю на себя, как провод на катушку, и дожигая уцелевших. Гедимин пробовал стрелять, но оба раза промахнулся — только шквальный огонь сейчас и спасал, выцеливать отдельные мишени было некогда.

— Хорошо… хорошо… — напевал, уже не стесняясь, Валентин, покачивая рычагами. — Они все на нас… все на-а нас… и никто, и никто не уйдёт… никуда не уйдёт от огня…

— Хейз! — заорал кто-то на десантной палубе. — Правый борт!

— Держи! — пилот, схватив Гедимина за руку, уложил его ладонь на штурвал и, сорвавшись с места, кинулся к десантному люку. Рёв огня стал громче.

Гедимин схватился за штурвал, выводя падающий глайдер из пике, выписал два оборота, начал третий — и вздрогнул всем телом, помянув про себя спаривание «макак». Из-под палубы донёсся громкий треск. Левый вспомогательный двигатель, чихнув три раза подряд, отключился. Глайдер завертелся, заваливаясь на правый борт. На палубах заорали. Гедимин дёрнул штурвал, но корабль вместо того, чтобы выровняться, «клюнул» носом вниз. Треск под палубой стал громче.

— Иду на базу! — крикнул сармат в коммуникатор и ударил по кнопкам, захлопнув разом оба люка. Вопли с палуб стали громче. Глайдер вынырнул из дыма в паре десятков метров над землёй. Каждые