…Он уснул поздно и проснулся от голосов за приоткрытым люком. Свет, падающий в проём, показался ему спросонья ослепительно-ярким. Сармат выглянул наружу и замигал от удивления и обжигающих лучей. Небо за ночь почти очистилось. Ветер дул с севера, сгоняя остатки облаков к югу, площадка вокруг стоянки практически высохла — вода осталась только в углублениях водостоков.

— Прогноз все видели? — услышал Гедимин мрачный голос Люка Хиггинса. — Вот то-то и оно. Собирайтесь! Повезёт ещё, если успеете.

— Эй, Хиггинс! — громко сказал кто-то, судя по голосу, очень недовольный. — Хиггинс! Скажи своему механику, чтобы не лез к моему кораблю. Его видели тут, пусть не отпирается.

Гедимин уже выбрался наружу, но при последних словах невольно подался назад и сердито сощурился. «Командир „Маклейна“? Что у него с механиками-то? Своего нет, чужой „пусть не лезет“…»

Люк, озадаченно взглянув на пришельца, завертел головой.

— Что? Видели? Эй, Хейз, подойди. Тут что-то странное. Ты же уходил с нами вместе вчера…

Подошедший Хейз удивился ещё сильнее, но ответить не успел — командир «Маклейна» раздражённо отмахнулся.

— Не Хейз. Тот амбал в чёрной броне. Он разрядил наши пушки и ковырялся в обшивке. Ещё раз такое будет — свистнем копам. И так тут тескам делать нечего…

Хейз развернулся всем телом к Гедимину и отчего-то выпучил глаза и округлил рот, но опять ничего не успел сказать — Люк, закивав, отмахнулся от командира «Маклейна» и двинулся к сармату.

— Разрядил их пушки? — озадаченно переспросил он. Гедимин сердито фыркнул.

— Неисправные предохранители. Пришлось менять. Давно неисправные. Что никого не пристрелили — сильно повезло.

— А у нас что? — быстро, изменившись в лице, спросил Хейз. Гедимин качнул головой.

— Пока сойдёт. Надо было бы — я поменял бы.

Хейз облегчённо вздохнул и хотел что-то добавить, но тут над штабом ополченцев взвыла сирена, и красные полосы на площадке вспыхнули — все, целиком, от начала до конца.

— Сигнал! — заорал не своим голосом Хиггинс, бросаясь к штабу. Из здания уже выбегали ополченцы в пехотной броне, на ходу надевая ранцы. Гедимин запрыгнул в глайдер. Небо над космодромом совсем очистилось, и стена, поддерживающая защитное поле, блестела под солнцем. «Погода лётная,» — мелькнуло в голове сармата. «Не только для нас.»

…Он даже не сразу понял, что за облако движется навстречу, и что всё громче гудит в наушниках.

— Шесть на вылет! — крикнул ему Хейз, ткнув пальцем в счётчик зарядов гранатомёта. Гедимин не успел даже кивнуть — летящая стая была уже перед иллюминатором. Глайдер заходил сбоку, разворачивая стволы кинетических орудий. «Сюда бы турели,» — обречённо вздохнул сармат, выпуская первую гранату в плотное скопление гимов — на тридцать метров севернее глайдера, дальше не получалось.

Ветер его не подвёл — огненная волна пронеслась перед иллюминатором, пожирая подвернувшуюся органику, гимы со сгоревшими крыльями градом посыпались вниз, застучали по обшивке глайдера. Десантные люки распахнулись, и Гедимин услышал шипение пламени — ополченцы, не высовываясь наружу, стреляли прямо с бортов.

— Слева, Джед! Слева! — заорал Хейз. Гедимин, бросив взгляд в иллюминатор, увидел, что место командира уже опустело — Хиггинс с огнемётом встал у открытого люка. Слева, в трёхстах метрах от остатков первой стаи, протянулась вдоль горизонта вторая, и ярко-жёлтые крылья сверкали на солнце.

… — Джед! — заорали на десантной палубе. Хейз, дотянувшись, дёрнул за лямку ранца.

— Снимай, — выдохнул он. — Бросай назад!

Кто-то поймал огнемёт на лету. Его собственный ранец болтался на крюке самодельного стапеля. Гедимин дёрнулся было подобрать свисающий шланг, но понял, что баллоны пусты — вытекло всё, даже остатки испарений. Люк по правому борту захлопнулся, с левого били, постепенно иссякая, две струи огня. Тот, кто получил свежий огнемёт, прошмыгнул мимо сармата к переднему люку и высунул сопло наружу.

— «Маклейн», «Маклейн», я «Лалиберте»! — услышал Гедимин громкий голос Хиггинса. — Мы отходим, прикройте! «Бондар», «Бондар», я «Лалиберте»…

— Почему не взяли запас? — спросил, сердито щурясь, Гедимин. — Запасные баллоны…

— Нет запасных, — выдохнул Хейз. — Только завтрашние. Если завтра ни черта ни пришлют…

— Hasu! — Гедимин взглянул на счётчик зарядов. С утра гранат было двадцать восемь, сейчас — только четыре, — когда с флангов приближались две стаи, было не до лимитов. «Два часа дня, третий вылет,» — мелькнуло в голове. «На четвёртый хватит, на пятый — уже нет.»

…Вой сирены сармат услышал сразу, как только открылись люки, — и с присвистом выдохнул сквозь сжатые зубы. «Если мачту подстанции развернуть и луч послать на север…» — успел он подумать, прежде чем понял, что звук другой, — тревожный сигнал молчал, зато у площадки стоял пятнистый сине-чёрный фургон, а рядом — двое в экзоскелетах.

— Вы вовремя, люди, — выдохнул Хейз, подходя к ним. — Ну сегодня и денёк!

— Держитесь, парни, — отозвался экзоскелетчик, глядя, как ополченцы вынимают из фургона ящики. — Завтра ещё и потеплеет. Восемь дней тепла в конце сентября! Что тут за климат, чёрт бы его драл⁈

— Профессора из Туна могли бы включить мозги, — буркнул Хиггинс, жестом отгоняя Гедимина от фургона — сармат хотел помочь с разгрузкой. — Неужели нельзя устроить снег? Нас сегодня за малым не сожрали, всё небо было черно.

— За месяц твари оголодали, — поддержал его кто-то из командиров. — Деревьев им уже мало, нужно мясо. Последних добивали под стеной, — с июля такого не было!

— Держитесь, — повторил, хмурясь, экзоскелетчик. — Помощи ждать неоткуда. У федералов хватает своих забот. Главное — не суйтесь к шахтам. Были тут герои…

Гедимин озадаченно хмыкнул. «А что они думают делать? Ждать нелётной погоды?»

— Эй, Джед! — окликнул его Хейз, указывая на три ящика с маркировками «взрывоопасно». — Это нам. Заряжай до отказа — завтра будет