же мне тут?! Возвращаюсь, что Бог даст, в начале марта. Так и написал Юле. Она бьется. Я не могу жить здесь, на отшибе, все запустил. А временами так хочется работать. Надо закончить скорей, _в_с_е. Написать письмо — большое усилие, а и на свет Божий не хочется смотреть. Если бы ты _п_о_н_я_л_а_ мое физическое и душевное состояние, ты бы не пеняла бы, что не пишу тебе. Ни-кому не пишу, даже деловых писем. Все стоИт! Очертело. Помирать хочу у _с_е_б_я. До-воль-но! Многое во мне рушится, страшно _н_а_п_и_с_а_т_ь. С_а_м_ _в_с_е_ _р_о_ю, подрываю… самое основное! Трагедия!.. Не уйму своего — «Скальпеля», ре-жу… да еще себя задорю. И _в_с_е_ летит… Страшно! _К_т_о_ же это _п_и_с_а_л_ _в_с_е_ _м_о_е?! _З_а_ меня?.. Другой я?.. Ты ужаснулась бы моего «оголения». Бо-га в себе рушу! И — не страшно. Страшно, когда думаю: _ч_т_о_ же останется-то?!.. А тут, как нарочно, читатели шлют признанья! Если бы они знали!.. О, как одинок я!.. Но — терплю. Вот, и ты… — кто, что я тебе?!.. Но я уже привык. Так, один и завершу путь. Конец близко. И мне совсем _в_с_е_ равно — _д_а_л_ь_ш_е. Нуль? Пусть. Да, кажется, и нет ничего, кроме обмана. Самообмана. Люди изловчились на этот «самообман», привыкли. Но я его разоблачаю в себе. Неужели я разломаю и «Пути»? Они — тоже самообман? Искренний, но… самообман. Мигами _в_и_ж_у, что _н_и_ _в_о_ _ч_т_о_ не верю. И — плевать. Не могу иначе, значит. Я поставил резко-прямо вопросы Карташеву… и — получил… ужасающее письмо: он должен был раскрыться — и — ничем не мог прикрыть «голоты своей».

Иван Цолликонский… тот… отшутился, пессимистическим афоризмом-софизмом877… — не-че-го ответить! Возится со своей депрессией, давлением. — У лучших нет ничего! Что же говорить о..? Вера детская?.. Она мне не-ну-жна!.. Сколько лжи накручено! назолочено пилюль! Я пойду до конца. Все раскромсаю в себе. Не смогу найти? Значит — этим и утрусь. Вот те и «образ-подобие»!..878 Прощай, сказки!..

Прости, не могу, устал. Если будет воля — окончательно-то не порывай… с… «пришедшим» к _Z_E_R_О… хуже: к полному _о_п_р_о_к_и_д_о_н_у (* но небытия — не страшусь. При-нял.).

Живи, дерзай, если можешь. В.

И все-же — я для чего-то _т_я_н_у_с_ь… _л_е_ч_у_с_ь…

207

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

4. XII.48

Дорогой мой милый Ванюша,

Твое письмо упадочное я получила вчера и все время нахожусь под его давящим впечатлением. Хочется только одно _в_е_р_н_о_е_ сказать тебе: призови Господа, сходи в храм, выпей воды святой и будь благостен.

Сомнения всех обуревают в той или иной степени, они могут мучить, измучивать даже душу. Искание свойственно всякому, и кто им не был одержим? Это приходит и родится в самой душе ищущей, но бывает и другое: дьявольское искушение. И это страшнее. Я боюсь, что у тебя последнее. Когда ищут, добиваясь правды сами по себе, то могут утомляться, могут страдать, но нет того, что я с ужасом почувствовала в твоем письме: какого-то «бесчинственно-озлобленного озорства». Не сердись, но такое от письма впечатление. И это _Н_Е_ _Т_Ы! Не ты так думаешь, не ты так и пишешь. Это «он» радуется, что задел-таки твою богоносящую душу. Ты м. б. скажешь, что я шаблонна, но, нет, это именно так и есть. Дьявол избирает себе с большим наслаждением именно таких, как ты. Даже иереев во время совершения Таинства Евхаристии. Это же известно. Самого Христа искушал дьявол! И еще одно важное: по себе знаю, не говорила тебе, как и никому, кроме исповеди, — а именно, что в такой протестантской стране как Голландия, с их оголенным рассудком и вылущенным сердцем, с их бесцеремонной реформацией879 и почти что оплеванием Креста (да, да), с их издевкой над почитанием икон и т. п., я как нигде тяжко страдала одно время самыми нелепыми мыслями. Я сама, как бы уловив волны атмосферы их, почуяла, что это от окружающей меня сферы. Швейцария — то же самое. Ты какой-то «антенной» души поймал эти волны. Мне это очень понятно. А дьявол радуется.

Ты пишешь: «лучшие не знают, что ответить». Кто и почему «лучшие»? Карташева я не знаю достаточно, но к Цолликонскому в вопросах веры никогда бы не обратилась как к авторитету. Он же только голова. Меня очень часто коробило и коробит от его религиозной установки. Ведь он только трактует О вере, О любви, О жертвенности, О подвиге и т. д. и т. д., но сам никогда не исполняет ничего из своих рецептов. Он поставил себя на особое в мире место, далеко над всеми людьми. Ему — Бог, не тот Бог, что учит Церковь, а Бог — соравный. Да, да! Уже не говорю о том, что он «раб Божий Иоанн», — о, нет, но он даже и не «сын»879а. Иван Цолликонский мнит себя «со-Богом». Нет более жуткого для души, как гордыня. А Цолликонский — олицетворение ее. Спрашивая у него о вере, ты должен был бы знать, что у него-то вся его вера — одно его собственное построение ума, разумная вера, тогда как в деле веры говорит только сердце. В Голландии, как и во всей Европе (я всю свою Родину вижу в Азии) сердце давно пропало. Их религия ничто иное как «учреждение рук человеческих», норма жизни, рамки в помощь к полицейским мерам воздействия на мораль народов. Там все иссохло. Верит ли И. А.? Не знаю. Но знаю, что он будет трактовать о вере, так же, как трактовал о сочиненных им же «гамбургских письмах», одурачивая простяков доверчивых, в числе коих, впрочем, долго была и я.

У этой умной, большой головы с значительным привеском в мозгу можно спрашивать о всяких философских построениях, но в деле веры…. он будет «жонглировать» своим рассудком. Каждому дано свое.

Нам не дано познать рассудком Божество и Его тайну, но так же не дано и доказательство Его небытия. Детской веры тебе «не надо», как ты пишешь. Это твое, конечно, дело.

Я бы с горечью сказала, что с течением лет она, эта чудесная вера, поистерлась, но мне этого только жаль! И если можно было бы ее вернуть, то никогда бы от нее не отвернулась.

«А я еще себя задорю…» Это, Ваня, не искание Бога и правды, это — озорство (прости меня). И избави тебя от этого Господь! Это именно от нечистого. Не обращай внимания, проходи мимо, как мимо лающей собаки, — утихнет. Это мне о. Василий880 сказал. И успокоил. Что касается меня, то я знаю, что