Мне рассказывали, что одна русская, попавшая на Кубу, — те же «испанцы»… — совсем слабая художница-любителына, делала выставку картинок, и все расхватали! — а она только — как говорят, — «мазилка», «чуть-чуть». Она — в восторге от Кубы, т. к. должна была уехать, виза была лишь на 3 мес. Теперь выписывает из Америки мать, служащую в ONU[265]. Подумай, голубка, — _в_о_й_н_а, конечно, будет: что ожидает?! Будет куда страшней — 1940–45. Олюша, не подвергни себя возможным страшным испытаниям! Пока есть возможность, решись и покинь страну, — что ты можешь потерять? _Н_о_в_о_е_ увидишь, ты молодая, сохрани и себя и свои возможности, решись! Боюсь за тебя. Пишу — и думаю: нет, не решится. А уехавшие — Д. П. — как рады, что _у_ш_л_и… — и новое крепит в них надежды. Ты воспрянешь духом, обновишься. Знаю, как это не легко ломать жизнь… — но это лишь так кажется: м. б. как раз в этой перемене — и есть созидание _н_о_в_о_й_ и лучшей жизни! Ско-лько у тебя явится свежих впечатлений, ско-лько _к_р_а_с_о_к! О, какие цветы увидишь ты!.. Решись, родная. А я… — что говорить обо мне… — стою у края… Но знай, до последнего вздоха — о тебе, молитва и благодарение.

Спасибо тебе за великую радость _в_с_т_р_е_ч_и_ на грустном пути моем… Как скрасила ты мое существование! как согрела лаской, сердцем, заботой!.. О, милая, друг мой верный, любимая…

Твой Ваня. Господь да направит и да сохранит тебя!

В.

Как я одинок здесь! Оля, как пусты дни мои!.. С утра я начинаю ждать ночи — забыться.

200

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

[1.V.1948]

Христос Воскресе!

Трикратно христосуюсь с тобой, дорогой мой Ванюша и от всего сердца желаю, чтобы Праздник светлого Христова Воскресения отозвался в душе твоей большим светом и радостью, наполнился бы ты до краев этим светом и долго бы еще его нес в себе!

Вчера я телеграфом заказала для тебя «живых вестников», чтобы они передали тебе мой пасхальный привет. Я думаю, что этим путем лучше, — не будет риска, что прежде времени увянут, как это однажды случилось. Не знаю, что тебе доставят, — я просила лучшее из этого богатого сезона.

Здесь все есть, что только хочешь: и лилии, и ландыши, и амариллисы (чудесные), и гвоздики, и розы, и пасхальные цинерарии с азалиями всяческих сортов. Пышные комнатные рододендроны, причудливые орхидеи. И чего-чего только нет. Тюльпаны уж и в счет не идут, равно как и всяческие примулы. Много экзотического, пестро-красивого, но мало напоминающего нашу Пасху. У меня стоит азалия последнего крика «моды» — с аршин высоты, — выглядит деревцом на прямом стволике, увенчанном сплошной шапкой цветов. В саду же — рай земной: яблоки еще в цвету — все залито белой пеной. А перед домом на фоне воды пруда цветут в траве (в лунках) группочки тюльпанов разнообразных цветов и форм. Ива кудрявится над ними, спускаясь до самой воды. В огромной клумбе — «всякого жита по лопате». Маревом наполнен сад, дымка окутывает раскинувшиеся в зеленом пушку деревья, уводит, скрывает дали, делает на земле сказку. Тепло сегодня и висит в воздухе влага от где-то прошедшей грозы. Изредка погромыхивает вдали… парит, тянет всякую травинку из земли, насыщает воздух весенним ростом. Мы с мамой вспоминаем русскую Страстную неделю с печальным звоном… с приготовлениями, как церковными, так и бытовыми к Великому Дню. А потом ночью… густой колокол… Дрожью колыхающий землю удар… радостный, могучий… И потом, той же ночью чудесный «красный звон»! Кто забудет его? Кто не отозвался бы на него слезами, услыша снова!?

Мы без говенья в этом году. Большинство не идут и на заутреню в церковь. Мы с мамой все же решили быть в субботу и на заутреню, не достаивая до конца, дабы не быть вынужденными встретиться с настоятелем. Он — скверный тип.

Но не хочу сейчас об этом. И о нашем тяжком бытии за эти дни не хочу писать, дабы — «и ничто же земное в себе да помышляет…» На той неделе я заболела было от нервной нагрузки и лежала, — было очень скверно (сердце и мигрень), а потом, слава Богу, прошло. Я устала только. М. б. что и выйдет с домом… Но ни о чем этом гадком не хочу и думать в своем пасхальном письме к Ванюше, которого обнимаю тепло и нежно. Оля

201

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

6. VI.48 Женева

Поздравляю тебя, милая моя Олюша, с днем твоего рождения, — таким памятным мне!.. Так хочу, чтобы ты _с_в_е_т_и_л_а_с_ь, радостная, надеющаяся, что все в твоей жизни наладится, как _н_а_д_о, и ты не напрасно явилась в мир!.. Многое в этом зависит и от твоей воли. Только бы дано было тебе постигнуть путь твой!.. — много у тебя к сему задатков.

Желаю тебе душевного покоя, равновесия, _м_у_д_р_о_с_т_и… и — здоровья! Чувствую, к_а_к_ же необходимо тебе вздохнуть, от-дохнуть! Думается, что поездка твоя в Швейцарию не пройдет впустую: ты осмотришься, отойдешь от путаницы и бесцелья, в которых живешь. Это — совсем бесцельное круженье… во имя _ч_е_г_о?!.. А дни текут…

Да, нам надо о многом переговорить и передумать… Расхождение наше?.. — сплошное недоразумение. Церковный вопрос? Никакого расхождения. Я так же, как и ты, вижу… — да, народу, волею Божией, открыта Церковь… и он хоть сколько-то получает, для укрепления. Но разница наших взглядов касается лишь _в_н_е_ш_н_е_г_о, хоть и важного. Я никак не могу принять, что _у_ж_е_ «ворота Лавры отворены, и лампады затеплены…» Нет сего. Только _д_о_з_в_о_л_е_н_о… до срока. Это — не победа, а до-пущение. Но, вдумайся: — _к_т_о_ возглавляет!.. — Богом ли благословенный? Тот, кто в послании пастве именует — _к_о_г_о?! — «избранником Господним»!..865 Ты — умна. И ты не можешь не понимать, какое же здесь извращение Правды, какое же кощунственное осквернение и извращение Ее!.. Ну, _в_с_е_ _я_с_н_о. Сделай же вывод, — единственно возможный, — и ты увидишь, в чем наше расхождение.

И еще, об отношении к тебе И. А. Он мне написал, как бы прося: «напишите О. А., чтобы _з_а_б_ы_л_а_ обо мне…»865а Понимаешь ли ты, в каком это смысле принять надо?!.. Заверяю тебя, — я понял. В связи со смыслом его письма и в связи со _в_с_е_м, что мне известно. Его слова никак не означают, что он как бы «прерывает все» с тобой. Нет и нет, — я знаю. А вот, какой смысл сего: он _с_в_я_з_а_н_ подпиской здесь, что не будет заниматься политикой… иначе… — как он писал, что «едва терпим, вишу на волоске»… — большие для него неприятности. Он знает в каком вы