Ячейки Авиахима при коммунах, со всех сторон плотным кольцом окружавших село, готовились к пассивной обороне на случай, если дерзкий враг вздумает и на села сбрасывать газы. Рыли укрытия, распределяли маски, изучали правила защиты и первой медицинской помощи.

Партработники надрывались, растолковывая политическую ситуацию инертному, богатому населению.

Гайе было поручено сделать доклад о методах химической обороны.

К своему стыду, она была с ними мало знакома. Хорошо понимая задачи и ценность химии, Гайя, по правде говоря, не стала глубже знакомиться с этим вопросом.

И теперь, обложившись книгами и составляя конспект лекции, она упорно пополняла свои знания о способах защиты от отравляющих веществ. Волосы вставали у нее дыбом, глаза отказывались читать описания ужасов химической войны.

— «Газы бывают устойчивые и неустойчивые, — читала она. — При их применении возможны явления взвесей, облаков тумана или дыма. По своему воздействию газы подразделяются на такие, что разъедают кожу и действуют постепенно, и действующие непосредственно: ядовитые, удушающие, рвотные, ослепляющие, слезоточивые, вызывающие тошноту, немоту, сонливость; воздействие их чаще всего приводит к смерти».

Гайя невольно пощупала значок Авиахима на груди и посмотрела на узелок с противогазовой маской.

— «Химическая война не требует тяжелых неуклюжих пушек, — продолжала читать она. — Пушка химической войны — это самолет. С аэропланов враг может забросать всю вражескую территорию ядовитыми бомбами и, сам не потеряв ни одного человека, уничтожить за несколько дней население крупнейшей страны…»

Гайю охватил ужас:

— Америка — газ, Франция — аэропланы, Англия — флот. А мы? У нашего воздухофлота совсем мало аэропланов…

И вдруг сердце ее упало. Затаив дыхание и застыв, она стала прислушиваться.

Ее слух уловил какое-то необычное гудение. Это не был звук двигателя авто или какой-либо сельскохозяйственной машины. Так гудит аэромотор. Сомнений не было — приближался самолет.

«Неужели началось?» — мелькнула мысль.

И, забыв о противогазе, она поспешила на улицу.

На улице, переговариваясь и задрав головы, стояли люди и следили за стальной птицей. Она снижалась, планируя. На крыльях птицы видны были красные звезды.

Гайя облегченно вздохнула и нервно засмеялась.

«Ну и трусиха же я, хоть и коммунарка», — упрекнула она себя.

Аэроплан сел.

Из-под маски выглянуло знакомое лицо.

— Владарад! — обрадовалась Гайя и бросилась к нему. — О, как ты меня напугал, — уже смеясь, она пожала ему руку.

— А я за тобой, — торопливо поздоровался он. — Скорее летим!

— Куда? Куда летим? — удивленно и растерянно спрашивала Гайя, пока Владарад надевал на нее маску и кожанку. — Что ты делаешь?

— Потом, в дороге расскажу, — наскоро бросил Владарад, усаживая ее в кабинку.

— Я не могу, я с пионерами, — запротестовала Гайя.

Но пропеллер уже загудел, и изумленная Гайя вознеслась над крышей дома, где остались ее книги по химической защите и противогаз.

Скоро белые здания запорожских коммун были уже далеко позади.

Впереди же было больше часа свободного времени, — невыносимо долгого ожидания в отгороженной от земли и неба аэрокабинке. О разговорах с Владарадом нечего было и думать — он управлял мотором, и Гайе оставалось лишь смотреть на его согнутую над рулем спину.

Ей быстро надоело любоваться оригинальным пейзажем — округлой шахматной доской возделанных нив, перемежавшихся муравейниками городов и городков. От нечего делать Гайя снова взялась за свою брошюру. Необычная обстановка воздушного путешествия, конечно, мало располагала к вдумчивому чтению: аэроплан ритмично покачивался, навевая то сон, то истому; назойливое гудение мотора в ушах пронизывало сознание и раздражающе отвлекало внимание; перед глазами постоянно и надоедливо мерцали сквозь стеклянный пол широкие прямоугольники полей и просторные луга. Но драгоценное время терять было нельзя, и Гайя, плотно натянув на голову ушанку и откинувшись к стенке, старательно погрузилась в чтение.

Она добросовестно дочитала раздел о первых мерах медицинской помощи, защите от отравления и нейтрализации газов и перешла к главе, посвященной развитию вражеской военной техники.

И невольно ее охватил ужас… Не одни лишь газы — чудовищные, страшные, непобедимые газы — выставлял буржуазный мир против своего заклятого врага, пролетарского государства. Снаряды огромных дальнобойных пушек обращали в руины прекрасные города и несли смерть десяткам и сотням тысяч беззащитных людей. У врага были модернизированные, усовершенствованные пулеметы: из такого пулемета один человек, спрятавшись за безопасную броню, мог уничтожить тысячи солдат, пронзая самые прочные броневые покрытия своими стремительными ультра-закаленными пулями. Враг вооружился электрическими установками дальнего действия, бросавшими конденсированную энергию через радиоволны на неограниченное расстояние и убивавшими каждого безрассудного, который прикасался к любому металлическому предмету. Он снабдил свои бронемашины радиопрожекторами, чьи незаметные даже ночью лучи проходили сквозь любые заслоны и жгли, уничтожали, взрывали все живое и неживое: людей, камни, птиц, саму землю…

Гайя стыла и мертвела от страха… Аэроплан равнодушно скользил над полями, ловко уклоняясь от встречных ветров, воздушных течений и ям. Далеко внизу заблестела зеленоватая полоса: это мирно катил свои воды старик Днепр. Над рекой висело облако дымки, далеко расстилая свой покров, окутывавший берегва и прибрежные просторы.

Сквозь полупрозрачную завесу дымки горели на солнце драгоценными камнями стеклянные кровли заводов и фабрик. На сотни гектаров раскинулось это стеклянное море, разграниченное мостовыми улиц, железными перегородками конструкций и серым рубероидом крыш. Густыми вершинами нового рукотворного леса вздымались, щетинились, пронизывая облачную завесу и ненасытно разинув свои пасти, тысячи бездымных вытяжных «дымоходов».

«Неужели все это может погибнуть? Неужели дерзкий враг уничтожит или захватит эти драгоценные кристаллы рабочего пота и крови? Неужели может засохнуть и умереть это живое зернышко социализма?..»

И Гайя скорей перевернула страницы второй главы и перескочила в конец — к главе о вооруженных силах и военной технике советских республик.

Они были красноречивы, эти строки. Они свидетельствовали об исключительной жизнеспособности и упорстве класса строителей. Они открывали перед удивленной Гайей огромные достижения и усовершенствования, хотя и бледневшие перед величием Днепрогэса — не хищные и жаждавшие крови и смерти, но передовые и надежные только по принуждению, неизбежной необходимости: по большей части контроружие и средства защиты от посягательств и агрессии врага.

Брошюра была дочитана. Гайя снова посмотрела вниз: под ней уже пестрели тесно сгрудившиеся здания столицы.

XIX

В УКРЫТИИ

Владарад и Гайя миновали улицу и аэродром и спустились прямо на улицу перед зданием ЦК.

Владарад рассчитал неудачно. Аэроплан задел крыльями стены, выбил несколько окон