Как ты себя назовешь?

Джек Жак.

Дурацкое имя. Alaridin. – Оскорбление без следа враждебности.

Оно звучит по-французски. Сработает.

– Я слыхал, ты женился, – говорит Тайво. – На королеве красоты?

– Ханна – адвокат, но да, она заняла второе место на конкурсе «Мисс Калабар».

– Ух ты. А вот моя адвокатша была совсем не похожа…

– Прекрати.

– Это ты ко мне пришел, Джек. Ты пришел ко мне домой. Чего тебе нужно?

Джек и сам до конца этого не знает, поэтому отвечает не сразу.

– Мне нужно было увидеть знакомое лицо, – говорит он. – Лицо, которое не лжет о своем хозяине.

– И как тебе мое? Оно говорит, что я преступник?

Лицо у Тайво бугристое, со шрамами от ножевых ран и сломанными ушами. Оно и впрямь говорит, что его хозяин – преступник. Прямо-таки кричит. Однако Тайво умен. В свое время они с Кехинде придумали, как обвести систему вокруг пальца, имплантировав себе второй ИД-чип, на который можно было легко переключиться, используя дистанционный пульт. А еще с его помощью можно было, совершая преступление, заглушить свой настоящий чип, превратившись в человека-невидимку. Возможно, благодаря этому о брате Тайво никто ничего не слышал уже много лет.

– Когда я приехал в Роузуотер, у меня была конкретная мечта. Город, в котором мы сейчас живем, – ступень на пути к тому, ради чего я планировал и готов был трудиться. Сегодня я узнал, что мне придется ускориться. Они пытаются сместить меня с должности, Тайво.

– «Они»?

– Правительство. Президент.

– Я за него не голосовал.

– Ты ни за кого не голосовал. У заключенных нет права голоса.

– Вопиющая несправедливость. – Тайво обегает комнату глазами. – Что ты будешь делать, если тебя спихнут с поста мэра?

– За пределами Роузуотера для меня жизни нет. Джек Жак и этот город сшиты воедино. Если я не могу быть мэром, значит, меня не может быть вообще.

– Самоубийство? Ты покончишь с собой?

– Нет, не пори чепухи. Я говорю о том, что без меня у города нет будущего. Мы с ним – одно целое, наши судьбы неразделимы.

– Ох, какой же ты гордец.

– Это не имеет никакого отношения к гордыне. Я вложил в этот город все что имел – физически, психологически, экономически, философски. У меня больше ничего нет.

– Полное помилование и возвращение всего моего имущества. – Тайво с довольным видом откидывается на спинку стула.

– Что?

– Тебе нужна моя помощь. Ты не хочешь просить о ней открыто, но знаешь, что будет непросто. Ты знаешь, что тебе, возможно, придется драться грязно, но за прошедшие годы ты смыл с себя всю грязь и сделался чистеньким. Тебе нужен союзник в дерьме. Моя цена – полное помилование плюс все мое конфискованное имущество. Торговаться я не буду.

Джек понимает, что именно это ему и нужно, хотя над деталями еще придется подумать. Он пока даже не знает, чего именно хочет от Тайво и может ли Тайво вообще хоть чем-нибудь помочь.

– Хорошо. Договорились. – Он протягивает Тайво ладонь, и тот сокрушает ее в рукопожатии.

– Хм. У тебя такие мягкие руки.

Лосьон с ланолином, молочной кислотой и мочевиной плюс второй активизирующий крем с глицерином и диметиконом. И средство с гиалуроновой кислотой. Естественно, они мягкие.

– Итак, что дальше?

Тайво называет ему имя и номер телефона.

– Мой адвокат подготовит все, включая контракт.

– Контракт?

– Да, я хочу, чтобы все это было на бумаге. Вы, шишки, любите обманывать представителей преступного класса. Ano ko ni won bi mi. – «Я не вчера родился».

Начальница тюрьмы ждет Джека у дверей комнаты для посещений вместе с его телохранителями. Она считает, что Джек пришел еще и для того, чтобы проинспектировать крыло J, и подготовила краткий тур. Джек делает вид, что все именно так, и использует это время, чтобы обдумать свои планы, притворяясь, что слушает нудное перечисление архитектурных подробностей. Он не знает, что это за «крыло J» такое, но, судя по всему, это какая-то новая инициатива, которую он одобрил, и работа над ней «продвигается хорошо».

Они поднимаются на переходной мост над открытой площадкой. Ее размер примерно сто пятьдесят на сто ярдов. И она битком набита реаниматами. Они стоят, бездумно глядя в пространство, однако все смотрят в одну сторону. Их молчание пугает Джека.

– Пришлите мне всю документацию по крылу J, – говорит он в браслет.

От площадки поднимается вонь пота и мочи, хотя к ней примешивается и запах дезинфицирующего средства – дешевого, каким пользуются в государственных больницах. В отличие от тех реаниматов, которые порой встречаются на улицах, эти чисты. Мостик находится всего в пяти футах над их головами, и Джек видит в глазах ближайших к нему реаниматов пустоту. Он вспоминает, что это была одна из тех инициатив, одобрить которые его заставил благотворительный фонд «Неушедшие», – точнее, заставила Ханна.

Он кивает начальнице тюрьмы и покидает это пропахшее аммиаком место, пряча за улыбкой душевный раздрай.

Глава двенадцатая

Алисса

Когда девочка засыпает, Алисса заставляет мужа сесть и начинает разговор.

Они в его мастерской. На другом конце города у Марка есть и студия побольше, которую он делит с несколькими местными художниками. Они оба сидят на стульях – Марк перед своим мольбертом; из-за его левого плеча падает естественный свет. Пол усыпан набросками, пробными эскизами частей тела, геометрических фигур, кубов и сфер, простыми рисунками. Марк рисует их каждый день, перед тем как поехать в студию. Судя по всему, сейчас он обдумывает картину с изображением какого-то растения. Кажется, Алисса такого раньше не видела, – значит, он нашел его где-то еще.

Марк выжидающе смотрит на нее. Все-таки оно довольно привлекательно, это существо, считающее себя ее мужем.

– Марк, – начинает Алисса, – тебе будет трудно это принять.

– Что? – спрашивает он. Дрожь, с которой он выговаривает этот единственный слог, выдает тревогу. Марк уже понял, что прикасаться к ней не стоит, но до того, как это началось, он, видимо, был очень нежен. Какая жалость. Хороший партнер.

– Я не Алисса, Марк. Нет, подожди. Я знаю, что это звучит безумно, но я в этом уверена. Что-то случилось – я не знаю что, но Алисса ушла и ее заменила я.

Марк встает со стула и направляется к ней, но потом берет себя в руки. Он указывает на портрет:

– Алисса, это ты.

– Нет. Я знаю, что выгляжу как Алисса, и ее лицо смотрит на меня из